Сибирские огни, 1986, № 1

— Есть! — Все время молчавший Глеб вдруг вскинулся, будто пчела его кольнула жалом.— Бросить тебе все это стяжательство! Вот!! У Василия Лукича от неожиданности ложка из руки выпала: — Что с тобой, сын?! — Это с тобой — что?! — Глеб вскочил, обежал вокруг стола, уста­ вился на него наполненными влагой глазами.—Мне ребята в школе... Ты же не знаешь!.. Тебе... для души? Денег тебе много захотелось!.. Ты же врач! А они говорят —кулак!.. —Лицо Глеба исказилось от еле сдер­ живаемого рева.—Ты вправду кулак! Современный!.. Тут Глеб не выдержал, разревелся. Не выдержал и Василий Лукич. — Ты за джинсы какие деньги платил?! — взъярился он, энергично навертывая — не соображая, зачем — на указательный палец ручку алюминиевой ложки,— А магнитофон вот?! — Не нужно мне! Ничего твоего не нужно! Заберите-е-е... Мила поспешно затолкнула Глеба в его комнату, прикрыла дверь за взбунтовавшимся сыном: — Упрекать?! Разве так воспитывают ребенка? — Довоспитывали,— воздержанно, с глубоким вздохом сказал Ва­ силий Лукич. Он уже сожалел, что зря сорвался на мальчишку. Вдруг отчетливо дошло, что сына, действительно, могут донимать из-за него сверстники. Эта публика безжалостна бывает, если возьмется кого травить. Василий Лукич с удивлением— как могло такое сотвориться?— некоторое время развертывал кольцо из ложки с пальца. Потом чуть посидел еще в задумчивости и ушел к себе, лег на диван. Заснуть долго не мог, скрипел пружинами дивана. И мысли в голо­ ве, казалось, так же неприятно, как эти пружины, скрипели... «Непонят­ но все же... в чем правда? Ладно, пускай не правда, где уж до нее... Заниматься чем-то помимо своей основной работы... не в ущерб ей... Какой может быть кому ущерб от такого труда?! Это одно. И другое — сидеть под окошечком, слоняться без дела, в общем, не жить, а коротать время — кому от этого польза? Жизнь-то... она для чего?.. Жить — ведь это значит творить. Каждый миг жизни — акт творения... Погоди,— усмехнулся,— кажется, в абстракцию ударился... Пусть так... Никогда еще труд не позорил человека! Безделье — позорно. Зачем же порочить его, писать кляузы, что он любит трудиться... Можно подумать, что труд преследуется, если он не «от и до!..» 5 Никакой катастрофы в жизни семьи Полуниных не произошло: на другой же день все вернулось в норму. Правда, отец пообещал сыну не заниматься больше доходным промыслом, сын отцу хорошо учиться. ...На работе у Васили» Лукича все в строгом режиме. Там он был занят, увлечен делом. Дома — опять скучал. Глеб собирал марки. Попробовал и Василий Лукич заняться этим делом. Но повозившись два вечера с его коллекциями, улыбнулся иро­ нично: «Заблажил мужик!» — и махнул рукой на пустое дело. И вновь помог случай. Такой ядреный, краснощекий старичок пришел к нему как-то на прием. У старика ровно репки сидели зубы на обеих подковках десен — без единого огрешка. А'один из них «подгулял». Старик стонал тоскли­ во, повизгивал по-щенячьи, охватив ладонями щеку, и пугливо смотрел на врача. Василию Лукичу пришлось немало повозиться. На следующий день старик явился к Василию Лукичу за полчаса до приемного времени и с каким-то рассыпчато-радостным смешком су­ нул ему в руки небольшой, обернутый белой тряпицей предмет. Василий Лукич сконфузился и стал совать заполученную штуку обратно. 103