Сибирские огни, 1985, № 12

ваготся. Кавалеры и перехватчики эти — не что иное, ка» подножный корм голодающей плотской любви. Так с чего же таким примазываться к бедняжке Анне Карениной? Та чашу любви выпила до дна и покончила с ней и с собой под поездом. У той от рокового бала до рокового поезда был один Вронский. И все муки ее из-за ее единственной любви. Современные, эмансипированные и' прагматичные, жрицы любви отнюдь не старомодно последовательны и категоричны в самооценках, как обожаемая, принятая ими же за эталон, Анна. Они, напротив, пред­ приимчивы и изобретательны. Жизнь, законы, нравственность перекраи­ вают для себя, невзирая на их объективность. Они разбивают хрупкое зеркало своей первой: любви, а затем уж любят отдельно каждым этих осколков. Жутковато восхитительная мозаика! Уникальная гале­ рея портретов! У жриц — мужская! У жрецов — женская! И они горды этой удручающе занимательной арифметикой. Их наивность в рассусо- ливаниях о любви потрясающа! Бедная, бедная любовь! Что они с то­ бой делают! Какое слабое утешение, что над тобой во времена оные ты- сячекрат кощунственнее глумились... Но нам, нам-то — сыновьям и дочерям, отцам и матерям самого юного поколения детей первого ком­ мунистического века зачем даже крохи этого кощунственного насле­ дия?! И все-таки... Как ни глумятся друг над другом жрецы и жрицы, они ничего, кроме сожаления, не вызывают. Имя им, несмотря ни на какие оправдания —- падшие. Еще большее сострадание вызывают такие, как Вика... «— Знаешь, Юра...— сказала она однажды.— Пусть я и есть та самая суперсовременная Лжеанюта, как ты меня часто называешь, но я бею жизнь, сколько себя помню, больше всего и всегда хотела только одного — любить и быть любимой. И если честно — то до сегодняшнего дня не понимаю, что в этом плохого...» Вслед за этим ее неожиданным признанием и последовал ее един­ ственный... стыдливый, обрывочный, комканый исповедальный рассказ. В ту самую критическую для них ночь он в первый раз после сво­ их разводов ужаснулся тому, насколько он ревнив и непримирим к доб­ ровольно, в конце концов, изломанным жизням. Он метался тогда от не­ годования, от ревности, от презрения к ней, к ее прежней жизни, к самому себе. «— Ревнивцем... скандалистом стал...» — с трудом выдавливала слова Вика, говоря про первого мужа. А он и жалел ее, преследуемую ревнивцем, и не прощал, считал, что, в конце концов, она. Вика, обма­ нула, одурачила парня, выйдя за него замуж не любя, в угоду поветрию- моде у студенток пединститута заводить мужей уже на четвертом-пятом курсах. Для начинания такой скороспелой супружеской жизни увлече­ ний, конечно же, хватало с избытком — был бы симпатяв да высок. За первым легким замужеством последовала <романтически краси­ вая ложь — пылкое влюбление в молоденького, неискушенного, игру­ шечно-забавного ангелочка, а зат:ем пошли мелкие лжи, персонифициро­ ванные уже не в мужьях. Кем же, как не ими — безмужними, отцветающими женщинами, мо­ лоденькими, так называемыми девушками и убежденно развращен­ ными женами тюфяков-мужей — порождено племя любовных перехват­ чиков, бабников? Жаждущих, ласки много. Угодники — они везде нуж­ ны. И они удовлетворяют и удовлетворяются тихо и пристойненько. Когда-то кто-то их развратил, теперь их черед развращать бесхитрост­ ных, глупых, наивных, легко верящих и легко отдающихся. Так падшие порождают падших. Оказавшись на семи ветрах одиночества. Вика все-таки не сдава­ лась. Как в спасительный свет среди тьмы она вглядывалась в се­ бя— юную поселковую девочку-школьницу, расцветшую в студентку- красавицу, безоглядно верившую, что эта ее красота, распахнутость и щедрость души дадут ей желанное счастье любви. И она, несмотря ни 97 4 Сибирские огии ЬѴЬ 12