Сибирские огни, 1985, № 12

гом, и сдается мне, что теперь с любовью как с солью у наших предков. Слова Валентины Николаевны задели в Ковине самое уязвимое. Елочными гирляндами и бенгальскими огнями вспыхнула в его памяти новогодняя ночь, и они, три пары сослуживцев, все беззаботно веселые, остроумные, приятные друг другу. Тосты, речи, звон бокалов, легкий туман в голове от шампанского. Танцы, смех, шум и гам. Дамы вдруг куда-то пропали, а вернулись ряжеными, в платочках и шалях, вы­ строились в ряд, как школьные девочки из самодеятельности, начали петь шуточную песню на мотив «Миленький ты мой». Первое исполне­ ние посвящалось Орлову, второе — Назарову, последнее — ему. Мужчины не остались в долгу. Назаров включил магнитофон: «Те­ перь послушаем викторину: «А ну-ка, отгадай-ка?» «Итак, товарищи, начинаем,— продолжил магнитофонный голос Орлова: Любовь, как тайная тропа. Всегда коварна и глупа. Природа нами верховодит, Не мы! Она с нас глаз не сводит. Любовь, как самоцель,— изнеможенье. Она всего лишь — к делу приложенье. Я заявляю твердо мнение мое: Любовь не вся жизнь — часть ее!» Женщины дружно возмутились: — Бездарно! Позорно! Домострой! Кощунство! У Орлова не только на лекциях тлен веков на уме! Последнюю фразу выкрикнула Оля Назарова. Петя Орлов, однако, слушал, непрошибаемо посмеиваясь. Вслед из колонок раздался голос Назарова с заискивающими ин­ тонациями: Красота — твоя держава! Обаянье — самоцель! Знаешь, что такое слава, И боишься сесть на мель. Да-а... река любви порожиста, Ох, как трудно плыть по ней. Потому ты и тревожишься, И становишься... милей. Дамы запереглядывались: Оля Назарова на Таню Орлову, та на нее, а потом вместе вопрошающе принялись рассматривать Внку. Но голос продолжал: Все не так, и все не то. Но я совершенствуюсь, К старости сменю работу. Как уйду на пенсию. Купим дачу, огород... Внучку заимею. От мечты такой, ей-богу. Каждый день я млею. Не любовь и не упрямство. Держит что — не знаю, Я такая-растакая, Ь Долг меня снедает.' Все не так, и все не то. Но я совершенствуюсь, ѵ Идеальной тогда стану. Как уйду на пенсию. Таня Орлова еще раздумывала: смеяться ей или воздержаться, а Вика и Оля захлопали — здорово, точно схвачено. Тане ничего не оста­ валось, как присоединиться к ним. Потом раздался сипловатый из-за того, что тщетно пытался подра­ жать Оле Назаровой, голос Ковина: Лишь задумаюсь — душа болит, как раиа: Ну, за что? за что люблю тирана? Ну, был бы нежен, ласков иль речист!.. Разве что.» бесхитростен и чист?..