Сибирские огни, 1985, № 12

ятно было убедиться, что он водит автомобиль не хуже самого Леши, что он умеет удачливо рыбачить, варить не менее, чем Леша, вкусную уху. Не столь расторопно и ловко, но Вадим Федорович умел делать чуть не все из того, что. умел и делал Леша. Как-то незаметно произошло: Вадим Федорович оттеснил на вто­ рой план ее подруг и приятельниц, она реже стала писать матери. Своими ненавязчивыми советами и подтруниваниями над ее неумело­ стями он более, чем кто-либо другой, походил на ее отца,. Все реже и реже стал вспоминаться Леша. Даже Аленка, месяца чербз полтора по­ священная в тайну их телефонно-дружеских отношений и взятая ими в первую же загородную поездку, постепенно восприняла Вадима Федо­ ровича как очень доброго, как и папа, человека. Не часто, но и нецеремонно они стали бывать в гостях друг у дру­ га, ходить, не таясь, в кино и на концерты, а без его телефонного звон­ ка, что и говорить, она уже и дня не могла прожить. Идиллия платонического поклонничества Вадима Федоровича бы­ ла ей особенно приятна тем, что не вступала в противоречие с мыслями о Леше и с памятью о нем. Тело ее больше, чем ум или сердце, помни­ ло мужа и потому никогда всерьез не беспокоило. Вадим Федорович никак не посягал на нее: чуткий, все понимающий, так непохожий на всех прочих поклонников, каких она знала. С этой безмятежной идиллией по отношению к будущему, не торо­ пящему ее так же, как и Вадим Федорович, она бы и в отпуск отправи­ лась, но, приехав, чтобы отвезти ее в аэропорт, Вадим Федорович вы­ проводил Аленку из комнаты покараулить машину и заговорил как о чем-то решенном, что лучше бы, разумеется, ехать им в отпуск вме­ сте, но коль ей захотелось совершить последнее, так сказать, девиче­ ское путешествие, он не возражает, он займется подыскиванием совме­ стного жилья... а От этих ошеломивших ее р^чей у нее дыхание приостановилось, и, ничего не сказав, она ушла в спальню, присела на кровать. В руках у нее будто сам собой оказался альбом. В одну за другой она всматрива­ лась в фотографии Леши, как это делала много-много раз, но, как и прежде, она видела, что за платоническую их идиллию с Вадимом Федо­ ровичем Леша ее не осуждал, но когда она спросила его, что же ей те­ перь делать, даже, улыбающийся с фотографии взгляд его был про­ тестующим, осуждающим, упрекающим. Леше ничуть было не жаль, что ржавела в гараже его «Нива», что дичал^ без мужской, хозяйской руки его третья любимица — дача, которую он в числе первых завел здесь, на болотисто-лесистой холодной северной широте некогда вовсе бездачного их города, а вот отдать руку своей любимой, руку вдовству­ ющей теперь жены почтенному и уважаемому шефу он отказывался и не хотел объяснять почему. Весомая тяжесть альбома на коленях дала понять, что Лешину во­ лю она не позволит себе переступить никогда... «Вадима Федоровича я не обманывала. Он сам меня нашел, сам объяснился, сам обольщал­ ся радужными надеждами на будущее, а я ему сразу же, в первый телефонный разговор сказала, что только Леша мог быть моим мужем. Он тогда ничего не понял, ни к чему не прислушался, так в чем же моя вина?..» К Вадиму Федоровичу она вышла расстроенной, но, как почти всегда, живо улыбающейся. «Так что же, Валентина Николаевна, надо полагать, вы одобряете мое предложение, коли не возражаете», — сказал рн тоном, ничуть не умаляющим ни свое, ни ее достоинство, а ей, казалось, что говорит он издалека, но не из, бу.дущего, а из прошлого, того самого прошлого, в котором были молодыми ее отец и мать, что предлагается ей прожить не свою, а его, Вадима Федоровича, жизнь и идти с ним дальше не своей, а его, теперь уже короткой, дорогой. Зачем же ей вот так ста­ риться? Не в этом ли суть ревнивой правоты Леши?