Сибирские огни, 1985, № 12

Схватка длилась недолго, йети здоровой рукой легко, как кутенка, поднял меня и посадил на снежный трамплин, выше моего роста. По­ том он взял за шиворот Богуса и посади,л его рядом со мной. —У-у-ух1 — приглушенно выдохнул йети,_ Мы смиренно сидели на снегу, испуганно глядя на него с высоты.. Снежный человек тоже смотрел — как-то печально — на нас. За спи­ ной у йети, в ущелье, чернела ночь, а его самого ярко Ъсвещали косые лучи солнца. Я отчетливо видел: морщинистую кожу снежного человека покрывали старые шрамы. Они образовали густую сетку по всему телу. Неожиданно я понял, что ему очень много лет... Йети уходил, тяжело припадая на больную ногу. Мы сидели там, куда он нас посадил, и смотрели ему вслед. По снегу тянулись отпе­ чатки босых ног, запятнанные кровью. Йети давно скрылся за скалой, а мы с Богусом все смотрели на эти следы. Нам было стыдно,.. На камнях осталось разорванное ожерелье из больших клыков, су­ дя по всему, медвежьих. Мы тщательно их собрали. Надо было торопиться: далеко внизу взмыла красная ракета, в ла­ гере начали беспокоиться. , „ В отряд вернулись глубокой ночью, в кромешной тьме. В лох­ мотьях вместо одежды, с волдырями от югана. Нашему сбивчивому рассказу никто не поверил. И только ожерелье поколебало скептицизм старших товарищей. Наутро почти весь отряд ушел на высоту 4100. Идти дзльше в глубь гор без специзльного зльпинистского снзряжѳния оказалось невозможно, и отряд, пройдя по следу несколько километров, вернулся. Странно, но мы с Богуславским были рады этому... Теперь наш лагерь походил на встревоженный улей. Таджик Турсун рассказал о легенде, слышанной им от отца. С незапамятных времен жители отдаленных кишлаков Гиссарского и Каратегинского хребтов Тянь-Шаня видели человека-медведя высоко в горах. Вроде бы по его имени и назвали хребет Каратегинский, что означает «медвежий». Встреча с челозеком-медведем обещала долгую жизнь — по преданию он был бессмертен. — Насчет бессмертия в легенде, конечно, немного того... На то она и легенда,— сказал Богуславский,— но он должен прожить такую жизнь, чтобы в памяти лі^^дей прослыть бессмертным. Шибаев задумался, потом сказал: — Дайте-ка мне ожерелье, попробуем отдать их на анализ... На следующий день из Новобада прилетел вертолет. На нем при­ был сам начальник экспедиции. С врачом... Начальник, пораженный убежденностью всего отряда, сделал облет близлежащих вершин. Но так и остался при своем, очень нелестном для всех нас мнении. С тем и отбыл на базу, объявив по выговору Генсюровскому и Шибаеву «за синдром снежного человека, приведший к потере трех отрядо-дней...» Наша практика подходила к концу. Однажды к нам в палатку за­ глянул Шибаев. Он неожиданно заговорил о снежном человеке. — Вы знаете, а ведь это, похоже, был неандерталец! Доживший со времен палеолита до наших дней... — Не может быть! — воскликнули мы оба. — Он что же, бессмерт­ ный? — Да, бессмертный,— как-то очень уж обыденно сказал Шибаев,— смерть — совсем не обязательный спутник жизни. Может быть, жизнь имеет вполне определенную продолжительность не потому, что бессмертие противоречит самой природе жизни. Более того, бессмер­ тие — излишняя роскошь, тормоз для развития вида в целом. Животные утратили в процессе эволюции свое бессмертие. Вероятно, у всех жи­ вотных существовала когда-то тупиковая, «бессм.ертная» ветвь. Эти ветви засохли, но остатки былой роскоши все-гаки'уцелели. Это лати-