Сибирские огни, 1985, № 12

бецісой и его тсжарищи высказали властяй свое возмущение. ...Перед отъездом навек отправился Сер­ гей Петрович с сыном, дочерью и зятем в ограду Знаменского моиэстыря, к моги­ ле жены и трех детей; опустившись на колени, он притронулся рукой к серому камню и потерял сознание. Его пытались привести в чувство, все было безуспешным, так в обмоірочном состоянии его погру­ зили на сиденье возка, кучер взмахнул бичом, и кони тронулись к переправе. «Я покинул Иркутск 1 декабря, имея с собой Сашинькиного ребенка, я часто дол­ жен был останавливаться в пути и достиг Нижнего лишь .8-го января (1857). Тут я нашел мою сестру, приехавшую ко мне на встречу. Приехав в Москву, я нашел уже там брата Никиту с женой и дочерью и сестру твою Софью (Борх) с двумя деть­ ми...» Иван Николаевич Кологривов передает эту сцену отрывком из неизданных воспо­ минаний княгини М. А. Болицыной, дочери Борхов: «С утра, несмотря на сильный холод, все их родственники, в ожидании, собрались на заставе... Когда они подъеха­ ли. все молча бросились в объятья друг друга... Волнение было так велико, что не было возможности промолвить слово. Все эти люди, ушедшие 30 лет тому назад в полном цвете сил, молодости и здоровья, возвращались седыми стариками, сгорблен­ ными горем, неузнаваемыми... Лишь сердца продолжали быть юными, остались верны­ ми старым привязанностям прежних лет, да горе закалило характеры и воспитало умы... Они возвращались примиренные, без всякого злопамятства за прошедшее, но также и без всяких иллюзий, не ожидая для. себя от жизни ничего, пользуясь про­ щением лишь для детей, желая, чтобы они снова получили в обществе права, утра­ ченные некогда гражданской смертью их родителей. Через 10 дней мы уехали обрат­ но, забрав с собой Ивана Трубецкого, которому мы хотели показать Петербург. Я никогда не забуду, с каким мучительным волнением Иван Трубецкой, проезжая впер­ вые через Адмиралтейскую (Сенатскую) площадь, высунулся из окна кареты, чтобы лучше рассмотреть места, где разыгралась драма, приведшая его отца на каторгу». Первое время Трубецкой живет в Киеве, потом переезжает в Москву, его хлопоты о судьбе сына обрываются вдруг,— корот­ кая болезнь, тяжелый апоплексический удар, и 22 ноября 1860 декабрист окончил свой трагический путь. На его письменном столе нашли рукопись записок, дочери со временем издали их. И вся их жизнь, полная лишений и радостей, потерь и семейного счастья, вставала перед ними, когда читали они строки, стоящие на первых листах рукописи: «Я убежден, что если бы я не испытал жестокой преврат­ ности судьбы и шел без препятствий бле- стящим путем, мне предстоящим то со вре­ менем... утратил бы истинное достоинство человека*.