Сибирские огни, 1985, № 12

Мясниковское, простонародное упорство, и слово за словом ее точили каменное сердце российского императора. Наконец 11 янва­ ря 1845 года появился указ, по которому жене государственного преступника Тру­ бецкого для излечения тяжелой болезни разрешалось с детьми жить в Иркутске, муж мог приезжать по в.ременам к ней на свидание. Да, пришло время потерь. Тяжело, долго болел отец Екатерины Ивановны, его дни были сочтены, и семья начала хлопотать о приезде дочери из Сибири: последний раз взглянуть на Ивана Степановича, ска­ зать ему ласковое слово перед вечной раз­ лукой. Власти остались верными себе: приезд был разрешен, но с оговоркой — снова вернуться в Сибирь Трубецкая не могла. Екатерина Ивановна осталась в Иркутске: расста.вание на день было трудным для Трубецких, расставание на срок неизвестный, может быть, навечно — невыносимо. Затем настала очередь графини Лаваль. В ноябре 1850 года ее сразил апоплекси­ ческий удар, через несколько дней ее не стало. Затем пошли годы свадеб. Проведать родителей в Красноярск прибыл Петр Да- выдов, затем добрался до Иркутска, по­ гостил здесь несколько дней, покорил серд­ це красавицы Лизы, и 9-го января 1852 года состоялась их свадьба. Тогда дала согласие на брак и старшая дочь Трубец­ ких Саша, ей уже цредлагал руку и серд­ це овдовевший Николай Романович Ребиндер, в свое время сменивший в Пет­ ровском на посту коменданта Нерчинскіьх рудников Лепарского, но она отказала. Теперь он снова попытал счастья и услы­ шал благосклонное «да». Отгремели праздники, дочери с мужьями разъеха­ лись, дом пустел. Жизнь, казалось, стала светлеть, меняться к лучшему. Новый ге­ нерал-губернатор Николай Николаевич Муравьев принимал в своем доме Вол­ конских и Трубецких, бьшал у них. Сергей Петрович мудрил с иркутскими архитекто­ рами надщланом нового дома, который решили поставить поблизости от двух­ этажного особняка Волконских, переве­ зенного из Урика. Но.жить в этом доме княгине Трубецкой не пришлось. Всю вес­ ну и лето І854 года она тяжко хворала, к болям в желудке, недвижимости в ногах прибавился еще сухой тяжелый кашель, по­ явилась язва, болезненная,. незаживающая, по всей видимости, раковая метастаза. «Она умерла,— сообщает Софья Борх сестре Зинаиде,— в стране изгнания, где в течение 25 лет служила поддержкой и уте­ шением для своего бедного мужа, не пере­ ставала быть Провидением для стольких несчастных...» И только в феврале сможет взять перо в руки сам Трубецкой, Весть горестная обошла свой круг и вернулась в Иркутск письмом Зинаиды, и 25 февраля 1855 го­ да, сидя в небольшом кабинете нового дома, не принесшего, увы, той так ожи­ даемой радости, он пишет: «..-Мне ее недостает, но я ее не оплаки­ ваю; знаю, что ее душа всегда с нами, так же точно, как моя мысль постоянно с нею. Я буду продолжать без жалоб терпеть су­ ществование до тех пор, пока... никто из моих не будет иметь нужды во мне... Мое одно желание быть руководителем моей младшей дочери до тех пор, пока она со мной, и продолжать развивать семена тех добрых качеств, какими Провидение наде­ лило моего сына. Он еще молод, ему нет еще двенадцати лет, я нисколько не рассчитываю прожить достаточно долго, чтобы окончить его воспитание, но я на этот счет спокоен, ибо я убежден, что при наличности родных, дающих нам столько доказательств своего к нам участия, недо­ статка в покровителях у него не будет»... Но дом есть дом, в нем складывается свой быт, и как бы ни велико было горе, жизнь не кончена и диктует свои законы. В доме Трубецких гостил Вильгельм Кю- хельбекм, добрался сюда из своего Ялуто­ ровска Якушкин, Иван Гончаров, завершив путешествие на фрегате «Паллада», воз­ вращался домой путем сухопутным через всю Сибирь и не преминул заглянуть на гостеприимный иркутский огонек. Особен­ но в первые месяцы после кончины Ека­ терины Ивановны наведываются сюда и иркутяне, понимая, как нужна сейчас Сер­ гею Петровичу их дружба и их поддержка. Обсуждаются новости, события в Крыму, сражения в Севастополе, и сохранилась запись друга декабристов, бывшего плац- майора в Петровском заводе Казимирско- го, о том, что в какой-то вечер он, гостя в Иркутске, застал в доме Трубецких обычную картину: при зажженных свечах сидят в гостиной у стола декабрист Якуш­ кин, генерал-губернатор Муравьев-Амурский и сам хозяин дома, курят свои чубуки и спорят о политике. Вместе с Муравьевым стал бывать в доме друг и коллега по службе Михаила Волконского, Николай Дмитриевич Свербеев, сын богатого московского барина, бывшего известного дипломата, числящийся при генерал-губер­ наторе Восточной Сибири чиновником особых поручений. Затем о« бывал и без начальства. Зина Трубецкая стала невштгой. 30 апреля 1856 года она венчалась в Преображенской церкви, рядом с домом, но перед свадьбой поставила жениху одно важное условие: ни при каких обстоятель­ ствах она не покинет отца... Перемены в стране. Перемены в жизни семьи. Закончилось суровое и жесткое прав­ ление Николая I. В день своей кончины он не мог бы назвать ни одного имени тех, кого отправил в сибирские каторжные норы, как не мог бы назвать ни одного блистательного успеха государственного или военного п^дприятия, начатого им. І^отовилась коронация наследника, Алек­ сандра П. Весть об амнистии привез в Иркутск Михаил Волконский. Декабристов собрали в генерал-губернаторской канцелярии, и по­ скольку никого из высшего губернского на­ чальства в городе не было, представитель казенной палаты, будучи неопытным в та­ ких делах, читал вслух весь текст, даже те строки, которые были секретными. Так декабристы узнали, что освобождают их все-таки не окончательно, а с запретом жить в столицах Петербурге- и Москве, а главное — под надзором полиции. Тру-