Сибирские огни, 1985, № 12

^лидиіь Я' «Ыомерй», как называли декаб- ристы свои камеры. Послабление произошло и со стороны правительства, уменьшены были сроки каторги. Где-то уж и у Трубец­ ких забрезжил конец неволи. Как и в Чите, читались лекции, устраива­ лись литературные вечера в тюрьме, импро­ визированные концерты — среди декабри-' стов были талантливые музыканты; Юшневский был виртуозом фортепианной игры. Вадковский привез с собой на катор­ гу скрипку работы Страдивари, были свои виолончелисты, многие обладали природны­ ми чистыми голосами. Правда, были и сле­ зы: провожали товарищей, у которых вышел срок, нм предстояло поселение в глубинах Сибири, неведомая жизнь ждала их, поэтому им не терпелось покинуть тюрьму, и в то же время жаль было поки­ дать ее, как некогда жаль было своих кан­ далов. Уезжали товарищи, братья, остава­ лись товарищи, братья, соединенные мука­ ми, 'дорогами, испытаниями, трудно отрывались они друг от друга, с болью сердечной, с прощанием навек. 10 февраля 1,834 г. в Неаполь: «...У нас была ужасно суровая зима с первых чисел декабря и до первых чисел сего месяца постоянно стояли 30—36-гра- дусные морозы. Все, и большие и малые, страдали от этого; за последние три дня холод стал более сносным и не; переходит 20° и нам мерещится весна. Сашенька уми­ рает от желания попасть в Неаполь, пови­ дать свою маленькую кузину (дочь Леб- цельтернов, тоже Александру. — М. С.). Каждый день она приступает ко мне с тем же вопросом: «Мама, когда я вырасту сов­ сем большая и пойду на поселение (это говорит ребенок в четыре года! — М. С.), после поселения можно будет поехать в Неаполь к маленькой Саше Лебцельтерн»... ...Ты знаешь, вероятно, от наших роди­ телей, что 16 января я счастливо разреши­ лась от бремени маленькой девочкой, на­ званной Лизой. ...Мое сердце сжим.чется, ожидая приб­ лижения будущей недели в виду предстоя­ щего отъезда Фонвизиных, которые отправ­ ляются к месту поселения. Мы очень с ни.ми дружны, и я нежно ее люблю. В течение шести лет редко проходил день без того, чтобы мы не видались. Я никогда не была огорчена' или обрадована, без того чтобы не почувствовать, с какой редко'' встречаю­ щейся теплотой и живостью она «принима­ ет участие в моих переживаниях. Ее отъезд для меня настоящее горе, тем более что ее пошатнувшееся здоровье очень меня Ьеспо- коит.,.» Так идут дни, так проходят годы, окра­ шенные печалью все новых расставаний и радостью маленьких семейных событий. Пустеют камеры каземата, не слышно го­ лосов в двух его крыльях — семейные тоже почти все покинули тюрьму, и разбросаны , за тыщи верст товарищи от товарищей. Те.ч более Трубецкие сосредоточивают все силы души своей на детях: «...Сергей себя чувствует хорошо, — сообщает Екатерина Идяновна 13 июня 1835 года, — он много за­ нимается детьми, которых он действитель­ но любит до обожания. Они обе определен­ но его предпочитают мне, и ты поймешь, что это доставляет мне удовольствие. Что касается меня; то я .не совсем здорова, но это относится к моему положению; это Скучно, хотя и не тревожно...» 10 декабря того же года у Трубецких прибавление се­ мейства: сын Никита. А через четыре дня декабристы отметили десятилетие восста­ ния. По совести говоря, все надеялись на перемены: десять лет каторги позади, выне­ сены они достойно, неужто правительство не убедилось, что узники достойны лучшей судьбы. И наконец приходит указ, на два с половиной года сокращают срок второму, разряду, на два' года первому. И все же остается впереди еще четыре зимы и четы­ ре петровских лета. Где-то в глубинах души возника’ет мысль о том, что еще все будет хорошо, что еще удастся перед смертью обнять своих близких, вывезти детей из Сибири, «что мы, — размышляет, княгиня,— кончим дни свои среди всех наших». Всему на свете свои сроки. Пришел и для Трубецких час прощания с тюрьмой, с по­ селком, в котором дымится каторжный за­ вод, с грязными короткими улочками, пру­ дами, мостиками, перекияутымі^ через речку. Семья пополнилась еще дочерью Зинаидой родившейся 6-го мая 1837 года, сыном Владимиром, он появился на свет в сентябре 1838 года, теперь у Трубецких было пятеро детей. ' ' Многодневный переезд Трубецких на место поселения, изматывающая силы до­ рога закончились для семьи трагически: сын Владимир, родившийся около года назад, тяжело захворал на последнем пере­ гоне, проболел пять дней и умер 1 сентяб­ ря 1839 года в'Иркутске. Кончилось время прибылей. Началось время потерь. Трубецких сперва поселили в Урике, не случайно названном со временем «столич­ ной декабристов», в шестнадцати верстах от Иркутска в этой деретье жили Волкон­ ские, Муравьевы — Никита и Александр, доктор Вольф, Михаил Лунин, и жизнь здесь во всем устраивала Сергея Петрови­ ча и Екатерину Ивановну — рядом самые близкие друзья, дети дружат с Ноннушкой Муравьевой, ■ с Мишей и Нелей Вблконски- ми, и рядышком доктор, столько каторж­ ных лет спасавший семьи от бед. Но вско­ ре власти приняли решение перевести семью в село Оёк, на несколько километров дальше. Надо сказать, что материальное положе­ ние Трубецких в тот год было бедственным. Иногда людей, мало осведомленных в образе жизни декабристов, особенно на поселении, вводят в обман крупные суммы, получаемые Екатериной Ивановной от род. ных. Но здесь нужно учесть и серьезные траты на переезд, и оплату снимаемого дома, и питание столь большой семьи, и покупку материала на строительство' свое­ го, собственного дома, нд обзаведение хо­ зяйством (причем они,ведь не умеют тор­ говаться и искать способа купить что-либо х^подешевле, к выгоде для себя) и, ' может быть, самое главное — бескорыстную по­ вседневную помощь расселенным вблизи и вдали от Иркутстка малоимущим собрать­ ям. Трубецкие готовы были сами терпеть лишения, но не оставлять в'беде товари­ ща. Здесь, в Оёке, их постигает новое горе: в августе 1840 года дети заболевают скарлатиной, которая ^ыкосила в Оёке мно­ гих малышей. Девочки Трубецкие выздоро-