Сибирские огни, 1985, № 12

Вскоре возникла еще одна неприятная новость: из-под земли распоряжением гор­ ного начальства узников переводили на на­ ружные работы — разборку и переноску руды. Декабристы как могли сопротивля­ лись, они говорили горному начальству, что плохо одеты, что работа на воздухе непре­ менно поставит их в условия, зависящие от погоды, ветра, дождя, мороза, тогда как под землей всегда ровная температура. Если прочесть сводки о состоянии здоровья, то выяснится, что и в самом деле после вы­ хода из рудника они больше болели, и бо­ лезни были не только простудные. Теперь уже не могли каторжники исполнять их урок, общение с ними усложнилось, исчез­ ла та атмосфера безмолвного взимопонима- ния и взаимопомощи, которая сложилась под землей. Они были НА ВИДУ, вот в чем дело. Среди отважных женщин, решившихся разделить судьбу опальных своих мужей, Екатерина Ивановна была первой. Это на ее плечи легла главная тяжесть многоме­ сячной, упорной борьбы с сибирскими ад­ министраторами, и, окажись она слабее, устрашись она тех картин, которые рисова­ ли ей в Иркутске, усомнись она на минут­ ку в нравственной необходимости своего подвига, в силах своих, оставь ее хоть на миг мужество — таким же мукам, задерж­ кам, препонам, отговорам подверглись бы и ее подруги — Волконская, Муравьева, все, кто пошел по ее следу. ...Деревня при Благодатском руднике бы- да малюсенькой, в одну улицу. Добывали серебряную руду, а люди, труд которых потом выливался в монетном дворе во все­ сильные деньги, в блестящие Кругляшки, на которые можно было купить все, люди, обогащавшие державу, жили в тоскливой, 6езнадежноі“і нищете. Избушка, которую сияли княгини, была тесна, окна слюдя­ ные, тусклые, стены промерзали насквозь, так чДо порой утрами волосы покрывались инеем или примерзали к бревнам: когда ло­ жились спать, то голова упиралась в сте­ ну, а ноги — в дверь. Приезд отважных женщин отрадно ото­ звался в сердцах всех декабристов. Все средства княгини употребляли на'то, чтобы облегчить участь благодатских узников, .ва­ рили им обеды, впервые осваивая это не­ простое дело с помощью поваренных книг. На первых порах весьма жестко испол­ нялись указания Петербурга отбирать день­ ги 'и ценности, оставляя женам каторжни­ ков лишь сумму, определенную императо­ ром и третьим отделением — на обзаведе­ ние, не болёе двух тысяч рублей ассигна­ циями, а потом ежегодно — по тысяче. Казалось бы, суммы внушительные, но ме­ сячная плата за их хибарку была по деся­ ти рублей, дорого стоили продукты, кроме того, видя каждый день уголовных каторж­ ников. работающих вместе с декабристами, одетыми скудно, не имеющими даже в хо­ лодное время чем прикрыть тело, Тру­ бецкая и Волконская покупают материал, шьют рубашки, белье, посылают все это в тюрьму, навлекая недовольство властей: ведь княгини делают то, что по обязан­ ностям должно делать правление Нерчин- ских рудников. Немудрено, что вскоре по­ ложение добровольных изгнанниц было столь скудно, что, по свидетельству Вол­ конской, они перешли на строгий, нищий рацион — каша да квас, а по свидетельству более позднему Трубецкого — они «в про­ должение 8-ми месяцев обе питались исклю- чичельно .хлебом и луком, отдавая все из­ лишки на продовольствие мужей и их то­ варищей». «С прибытием этих двух женщин у нас составилась семья»,— вспоминает Оболен­ ский. И дело не только в том, что декаб­ ристы почувствовали тепло, иѳ еще и в свя­ зи с утерянным миром, котсфая, казалось, навеки прервана, ибо писать им было за ­ прещено.- Теперь за них писали жены опаль­ ных князей, связывая, соединяя родителей с детьми, мужей с женами, взяв на себя обязанности секретарей для всех восьми товарищей. Так был нарушен заговор мол­ чания, задуманный Николаем I, далеко иду­ щий его план, чтобы за неимением сведений о «друзьях 14 декабря» Россия постепенно забыла об их существовании. В августе 1827 года Александра Гри­ горьевна Муравьева, почти одновременно с Волконской и Трубецкой отправившаяся в Сибирь за своим мужем, одним из выдаю­ щихся деятелей декабристского движения Никитой Михайловичем Муравьевым, на­ мекнула тайно своим подругам, что их му­ жей и остальных благодатских узников скоро переведут в Читу. Сведение было сообщено столь ловко, что в письме, про­ шедшем через руки Лепарского и Бурна- шева, тюремщики ничего не заметили и бы­ ли чрезвычайно удивлены, узнав, что Ека­ терина Ивановна и ее подруга собираются в путь. I Декабристов встречал дождь, а провожа­ ло из Благодатского рудника солнце. Соот­ ветственно погоде и настроение у двух не­ больших отрядов, движущихся на расстоя­ нии один от другого: отдельно две женщи­ ны и сопровождающий их конвой, отдельно восемь декабристов со своими охранника­ ми. Как ни тяжела дорога, а радость не убывает: какая там, в Чите, тюрьма —■не­ известно, может быть, и хуже, чем покину­ тая ими, но там — товарищи, там, — у каждого из восьмерых друзья, и ожидание встречи горячит, волнует, тревожит.'^ Кто может поручиться, что среди прочих мыслей не посещает Трубецкого и та, от которой ему хотелось бы избавиться, да из жизни ничего вычеркнуть нельзя. Снова и снова встает перед ним день 14 декабря, туманное утро, каре на площади, поездка на извозчике — к Сенатской, а не на Се- натскую.„ Забегая вперед, скажем, что разговоры об этом, естественно, были; разговоры не­ простые и мучительные, глухие отзвуки ко­ торых нет-нет да и дойдут до нас путем косвенным — то во фразе, вырвавшейся у дочери или внучки, то в горьком для нас факте: в Крыму одна из потомков декаб­ риста вместо того, чтобы сдать бумаги семьи , Трубецких на хранение в архив, уничтожает их, ибо там были столь важ ­ ные для сегодняшнего историка, но пока­ завшиеся необъективными и недостойными владелице упоминания об этих самых раз