Сибирские огни, 1985, № 12

служака, хотя и обязанный многим отцу Трубецкой, не был столь сентиментален, как это выглядит в поэме Некрасова «Русские женщины», нет, не против воли своей устро­ ил он Екатерине Ивановне столь мучитель­ ную и долгую нравственную пытку: он по­ нимал, что, находясь рядом с мужьями, же­ ны декабристов станут своеобразным кон­ тролем делам администрации, смогут тай­ но писать в Петербург, где рядом с престо­ лом пребывают их родственники, а это чре­ вато крупными неприятностями, и еще "не получив предписаний из столицы, не зная о них, он нюхом почуял их дух и действовал самочинно так, как со временем от него по- требовал Петербург. И все же ему не удалось, несмотря на всяческие предосторожности, расстроить свидание Трубецкого с женой. Вечером 5 октября 1,826 года в доме де­ кабристов на заводах, лежащих близ Иркутска, явились фельдъегери, ночью при­ везли ссыльных в казачьи казармы. Лил дождь, дороги размыло, тройки двигались, одолевая встречный ветер с Вайкала, и бы­ ла три часа, когда возницы в кромешной тьме-добрались до места. Цейдлер торопил отбытие партии за Байкал, и все же на сборы понадобилось двое суток. И вот 8 октября все было готово. Какой вздох облегчения вырвался из груди губернатора, как истово он перекрестился. И напрасно. В ту самую минуту, когда государствен­ ных преступников стали выводить из ка­ зачьих казарм, чтобы рассадить по трой­ кам, во двор вбежала Трубецкая. В уже цитированном нами письме к Лавинскому Цейдлер, называя себя, как и прежде, в третьем лице, описывает эту сцену: •«Хотя были взяты все предосторожности, чтобы Трубецкая о том не узнала, однако, она была извещена о сем каким-то челове­ ком (о котором не’ примину узнать) и, вскочив с постели, бросилась пешком по го­ роду, забежала на гауптвахту, потом в по­ лицию, но, не найдя там преступников и узнав, что они в казачьей полковой, побе­ жала туда и, встретя там повозки, ехав­ шие из города с преступниками, бросилась вперед лошадей, но Трубецкой тут же ее успокоил и был уведен, после чего она при­ бежала к губернатору в дом в таком отча­ янном состоянии, что он (Цейдлер — М. С.) не решился отказать ей съездить на первую от Иркутска станцию в сопровождении чи­ новника, дабы, простившись с мужем, тот­ час же возвратилась». Трубецкую обманули, сказав, что корабль, перевозящий людей на другую сторону Бай­ кала, последний, и что ей теперь придется ждать до весны. Родители Екатерины Ивановны всеми способами пытались облегчить участь до­ чери, их беспокоило, что она одинока в чу­ жом ей и неприютном городе, где без конца пытаются убедить княгиню в бессмыслен­ ности ее подвига, и, несомненно, лишь их стараниями Трубецкой получает разреше­ ние писать жене раз в неделю. Обрадован­ ный, он описывает ей Благодатский рудник, куда- определили первую партию декабри­ стов, рассказывает ей о своей жизни, одна’ ко местные власти, в частности начальник Нерчинских рудников Бурнашев, которому Трубецкой вынужден отдавать письма от­ крытыми для отправки, не считает своим долгом «выполнить волю государя», и пись­ ма эти оседают в архиве рудников, а Тру­ бецкой получает предупреждение, что если и дальше будет он себе позволять _ «не­ скромность» — слово-то какое выбрал’ цар­ ский сатрап,— то ему и вовсе запретят писать. Екатерина Ивановна так никогда и не прочитала посланий мужа,,они увидели свет через шестьдесят лет после ее смерти, в 1913 году, в журнале «Современник». «...Здесь находят нужным,— писал он,— содержать нас еще строже, нежели мы со­ держались в крепости: не только отняли у нас все острое д а иголки, также бумагу, перья, чернила, карандаши, но даже и все книги и самое Св. писание и Евангелие... В комнате, в которой я живу, я не могу во весь рост уставляться и потому я в ней или ( должен сидеть на стуле, или лежать на по­ лу, где моя постель. Три человека солдат не спускают с меня глаз и когда я должен выходить из нее, то часовой с примкнутым штыком за мною следует. Сверх того, мне наделано множество угроз, если я с кем- либо вступлю в сношение личное или пись­ менное, или получу или доставлю письмо тихонько.» , Наступила, заматерела зима. Пятого ян­ варя, как записано в летописи, Ангара про­ тив города покрылась льдом, перед тем вода поднялась почти на три метра, зали­ ла прибрежные улицы и, схваченная моро­ зом, так и осталась на них до весны. Княгиня в котѳріій раз пишет решитель­ ное и требовательное письмо губернатору Цейдлеру, снова и снова говорит о своей любви к мужу, о 'том, что не мыслит жиз- ни своей без него, напоминает, что брак их скреплен на небе, и требует разрешить ей отъезд в Нерчинские рудники. В конце октября в Забайкалье неприют­ но, солнечные дни, полыхание осенней тай- гиг сменяется ветрами, мелким нудным дож­ дем, то начинающим сечь ни в. чем не по­ винную тайгу и степи, то затихающим, тая­ щимся до поры, чтобы снова вынырнуть из серого неба, из низко клубящихся туч и де­ лать свое холодное, дело долго и бесстра­ стно. И только когда подъезжали тройки к Горному Зерентую, солнце прорвало заслон, выплеснуло на землю нестерпимое сияние, разошлась морось, убрались в глубь леса остатки тумана, и открылся горный край, с еще зеленеющими склонами, с темнотой тайги на дальних хребтах, а в середине словно бы выбритый — свели на пятьдесят верст в округе лес, чтобы не стал он укры­ тием беглым — оголенный угол земли, а в нем, тоже в серединке, искромсанная руд­ ничная гора Благодатка, малюсенькая де­ ревушка в одну улицу, два ряДа ветхих по­ косившихся, вросших в землю избенок да заместо храма божьего, обычно возвышав­ шегося в России на самом видном, откры­ том месте, высилась над селением обнесен­ ная тыном мрачная тюрьма. Двадцать пятого октября их встретил представитель горных заводов маркшейдер Черниговцев, три дня дали им отдохнуть, между тем осмотрел их врач казенный, не столько для того, чтобы убедиться в состоя­ нии их здоровья, сколько затем, чтобы опи­ сать их приметы. Между тем, большая