Сибирские огни, 1985, № 12

— А вам Паршин сколько обещал? — Долг простить... — И десять тысяч сверх того вручить... .Что ж вы, бескорыстный человек, так не пО’братски с соучастниками поделились? Вам на одного десять тысяч, а им три — на двоих? — Этой' шпане и столько’ хватило. Чере- мин-то и за выпивку согласился, а Мор­ ковин жадный оказался. После пожара еще требовал... - Следствие подходило к концу. Нет, никто из них не раскаивался, что загубил труд инженеров, рабочих. Что город, вся стра­ на не скоро теперь получит миллионы метров ткани, которая так нужна людям, пообносившимся, терпящим нужду и ли­ шения. Тяжело и голодно жилось в тот неурожайный 1940-й... Но люди сутками не уходили с работы, чтобы хоть немного, хоть на один маленький шажок быть поближе к тому светлому дню, когда стра­ на сумеет накормить и одеть всех, когда обычный хлеб будет свободно лежать в ма­ газинах, а на полках — столько, пусть са­ мой дешевой материи, что ее хватит всем... Тогда, в 1940-м, это была только мечта. И надо ли удивляться той священной нена­ висти людской к тем, кто мешал им жить. ■ Встать. Суд идет. — Слушается дело по обвинению Пар­ шина, Шахматова, Черемина я Морковина в организации поджога новосибирской трикотажной фабрики... Обвиняемые, вы признаете себя виновными? —Да, — отвечает на прямой вопрос каж­ дый из четверых. Но на протяжении не­ скольких дней, пока идет судебное засе­ дание, каждый пытается свалить главную вину на другого. Только в последнем слове Шахматов сам' подвел черту: — Я понимаю, какое тяжкое преступле­ ние совершили мы перед народом. Если бы сейчас здесь, на месте суда, сидели мои племянники, люди уважаемые, зани­ мающие высо-кие посты, они бы не стали столько дней разбираться — своими рука­ ми расстреляли бы меня. И я не прошу снисхождения, и все остальные тоже не имеют права на него. Суд удаляется на совещание... АГЕНТ КОМПАНИИ «ЗИНГЕР» Осенью 1925 года в Новониколаевске появился крепкий высокий старик, одетый просто, но не без изящества, широкопле­ чий, подтянутый, с военной выправкой, с лицом, не-лишенным интеллигентности. ■Профессия у него была скромная — мастер по ремонту швейных машинок: имелся соответствующий патент кустаря- одиночки на имя Трунченкова Степана Ивановича. Клиентуре он пришелся по ду­ ше точностью и добросовестным исполне­ нием заказов, а главное, набором запасных частей к популярным в то время швейным машинкам немецкой фирмы «Зингер». Ни­ чего предосудительного в поведении Трун- ченкова не замечалось, если не считать его трехчасовой беседы в германском кон­ сульстве. Но скоро все прояснилось — у Степана Ивано.вича в Германии прожи­ вала родная дочь —Мария Степановна Строганова, бежавшая за границу с мужем после разгрома армии Колчака. К ней, на старосдги лет, и решил поехать Трун- ченков — пожить в семейном кругу, по­ нянчить внуков. В консульстве он выяснил — получить разрешение на постоянное жительство в РермаН'Ии весьма хлопотно, к тому же и дорого. «Откуда у старика такие день­ ги,— сокрушенно вздыхал Трунченков.— Ремонтом швейных машинок много не за­ работаешь. Едва-едва хватает на уплату налога кустаря-одиночки, на жизнь, и на старость отложить». От второго брака были у Трунченкова еще двое детей, но как-то не заладились у них отношения с отцом. Дочь Евгения далеко, в Красноярском крае, сын. Ни­ колай, хоть и в Новосибирске, но старает- ■ ся держать родителя на некотором от се­ бя расстоянии. «Ну и бог с ним,— говари­ вал Степан Иванович,— навязываться не стану. Может, когда и переберусь к Ма­ шеньке в Германию, она не выгонит. В консульстве обещали похлопотать». Так и жил тихонько скромный стари­ чок — приветливый, обходительный и неза­ метный. Правда, милиция возбудила против не­ го уголовное дело по обвинению в ростов­ щичестве, но соседи и клиенты в один го­ лос заявили о его тихой безгрешной жиз­ ни, а главный свидетель неожиданно покаялся в ошибке и с извинениями забрал свое заявление. Старичка отпустили с ми­ ром, тучка рассеялась, и вскоре все о ней забыли. Минуло еще три года, и снова над кустарем-одиночкой грянул гром. Ему предъявили обвинение в валютных опера­ циях. На сей раз милиция провела тща­ тельное расследование и выяснила, что скромный мастер по ремонту швейных машинок в больших размерах скупал зо­ лотые и серебряные рубли. Трунченкова попросили объяснить —откуда у него бе­ рутся средства на -дорогостоящие валют- ные операции. ^ — От продажи швейных машинок,— вздохнул Трунченков.— Скупаю у людей не­ нужный заржавелый хлам, ночи напролет тружусь, и получается как новая. Продаю с гарантией, на случай поломки — бес­ платный ремонт. На таких условиях поку­ патели денег не жалеют. Человек я старо­ режимный, привык верить только драго­ ценному металлу, потому и скупал его, где придется. — Обороты-то' у вас, Трунченков, на де­ сятки тысяч... — Помилуйте, гражданин следователь, какие тысячи! Просили люди, я не отка­ зывал, а они мне кре-что платили за посредничество— все старику доход. За незаконные валютные операции Трун­ ченкова осудили на пять лет, но, учитывая преклонный возраст, освободили из мест заключения досрочно. ? Вернулся кустарь-одиночка к разоренной мастерской. Но скоро выяснилось — «друж­ ки» надежно спрятали и инструмент и за­ пасные части, и обернутая в .промасленную тряпку дожидалась в тайнике объемная