Сибирские огни, 1985, № 12

посторонний не ьиог проникнуть незаме­ ченным. И вот перед следователем сидит худоща­ вый мужчина в черной косоворотке. Тонкие тубы напряженно сжаты, руКа нервно ка­ сается седых волос над узким скошенным лбом, резко выделяется острый, длинный нос... — Ну, что ж, гражданин Мышкин, вы по-прежнему утверждаете, что не писали этих листовок? Из-под набухших век за каждым движе­ нием следователя настороженно следят серые глаза. — Слышал, как вы заставляете призна­ ваться невинных людей. Со мной не полу­ чится. Все эти бумажки я вижу в первый раз. — Надеюсь, вы, гражданин Мышкин, не имеете претензий к следствию. — Пока нет. — Обещаю, что и в дальнейшем у вас не будет повода. А вот правду я вам советую рассказать. Чистосердечное признание — первый шаг к раскаянию. — Мне не в чем раскаиваться. — Тогда перейдем к сухому языку доку­ ментов. Посмотрите, эту автобиографию вы писали собственноручно? — Что ж, я, по-вашему, соседа просил. — Так вот, как бы человек не изменял свой почерк, даже если он будет писать не правой, а левой рутсой, характерные осо­ бенности остаются. — Какое это имеет значение. Листовки писал не я. — Тогда познакомьтесь с актом графи­ ческой экспертизы. Специалисты приходят к единому мнению — автобиография и лис­ товки написаны одним человеком. — Вранье... Дайте посмотреть... — Пожалуйста. — Они могут ошибиться. — Когда графологи сомневаются, они так и пишут, а здесь, как видите, утверждение, не вызывающее сомнений... Кроме того, мы подготовили вам встречу с людьми, которые видели, как вы наклеивали листовки на за­ боры, и пытались вас задержать... Каждое следствие — психологическая ду­ эль, в которой противник пытается исполь­ зовать малейший шанс для своего спасе­ ния, даже если он, как говорится, зажат в угол неопровержимыми уликами и сви­ детельскими показаниями..., Федор Николаевич Мышкин, заместитель заведующего складом универмага, пытался выиграть поединок, даже когда был опоз­ нан свидетелями и уличен другими неопро­ вержимыми доказательствами. Но однаж­ ды, в конце допроса, он все-таки сорвался: — Да, я писал.- Писал эти аіистовки... Я был задавлен жизнью... Я на базаре крал с прилавков лук, картошку — все, что мог... Мои дети умирали с голода... Нечем было топить и я крал у соседей дрова... Я обозлился на всех, и на советскую власть в первую очередь... У меня в жизни была мечта, и я надеялся, что она сбудется. На­ деялся до 1919 года... — Почему именно до 1919-го? — Когда вы разбили белую армию. — И что за мечта, если не секрет? — Я шел к ней много лет. В 1903 году я был мальчиком на побегушках у купцов, а через год стая пюказчиком. Служил в торговых фирмах - Смирнова и Морозова, был на хорошем счету и вскорости мечтал открыть свой магазин. Революция лишила меня всего... — Зачем же так мрачно, гражданин Мышкин. К советской власти у вас не дол­ жно быть претензий. После ухода белых вы пришли добровольно в губернскую ми­ лицию и вскоре стали заместителем на­ чальника по хозяйственной части. Не пон­ равилась работа — уехали на Алтай. Через несколько лет снова вернулись в Новоси­ бирск. Вас назначили заведующим крупным отделом Сибкрайсоюза, в 1935 году вы перешли заведующим отделом в Золото- продснаб... — Я мечтал иметь собственное дело. — Этой . возможности вам не дала со­ ветская власть и вы на нее кровно оби­ делись? — Я сказал, меня обозлили голод и притеснения моей семьи. — В деле есть показания вашей жены, она рассказывает, что все эти годы вы жили' лучше многих других семей. А вот о притеснениях она умолчала... Но мы выяс­ нили, семья действительно терпела притес­ нения, жила в постоянном страхе... От вас, гражданин Мышкин. — Врет жена, я на свои кровные . детей выучил, а они сейчас отцу рубля не могут прислать. — Детей ваших вырастила советская власть. Может, вы станете утверждЯть, что смогли бы дать им высшее образование, работая приказчиком? — Я бы их научил верному делу. — Обкрадывать покупателей? , — Хороший торговец никогда плохо не , жил. — Дети ваши на судьбу не жалуются. Старший получил высшее инисенерное обра­ зование, второй сын окончил консервато­ рию, дочь учится в институте, младшая — в школе. У вас с женой хорошая работа. Так чем же вы недовольны, гражданин Мышкин? И не воровали вы, ни на базаре, ни у соседей. И голодом не сидели. И дети вам регулярно помогают. Живете в хоро­ шем доме, свой огород, фруктовый сад... — Зачем мне все это, если я никогда не смогу стать настоящим хозяином, купцом, чтобы людишки при встрече шапки снима­ ли и в пояс кланялись, чтобы собственный выезд, всякий почет и уважение. — Почет и уважение у нас в стране честным трудом и преданностью народу заслуживают. А вы призывали японское правительство напасть на СССР, восхваля­ ли Германию и советовали русским людям сдаваться в плен? — Я хотел вернуть старую жизнь... Вы хотели торговать русской землей, и чтоб люди при этом ломали перед вами шапки. Вы даже детей и жену пытались заставить ползаГь у ваших ног... — Вы отобрали у меня детей. — Зачем же так, они сами уехали из вашего дома. Натерпелись унижений в детстве, такое не скоро забывается. . — Теперь им все равно не поздоровится, полетят со своих постов, тогда вспомнят отца. ' — И тут вы ошиблись, гражданин Мышкин. Дети ваши работают честно и заслужили уважение. И никто их этого уважения лишать не станет. А вот от вас мы их постараемся избавить, пусть живут и