Сибирские огни, 1985, № 12

— Полноте, Валентина Николаевна... Попутчик я иевеселый, нику^ дышный, да что там — более чем скучный. — Не наговаривайте на себя, Юрий Константинович! Женщинам в уме иной раз отказывают резонно, а вот в проницательности — не стоит. Вы были бы и кудышный, и веселый, если бы не усталость и... Сколько ни думала, я не могла уловить чего-то в вас. А утром... утром, когда вы еще спали, я, кажется, догадалась... Вы, Юра,— одинокий человек. И убегаете вы от одиночества, хотя вас и провожали, но, к сожалению, убегаете тоже в одиночество. Только одинокие люди постоянно столь самоуглубленны и столь щепетильны в самозащите всегда и во всем. Но... вы скажите, что я не права, и я поеду дальше со спокойной душой. — Я, кажется, всю ночь занимался самым безнадежным делом — убегал О’Г себя, но так и не убежал... А вам что, тоже грозит одиноче­ ство? — спросил в свою очередь Ковин. — Если не брать во внимание дочь, то да. Вот уже более года,— по-прежнему глядя в окно, сказала тише обычного она. — Как жаль, что я не был. столь проницателен, но что бестак­ тен — это вне всякого сомнения. Валентина Николаевна повернулась к Ковину с удивленным лицом: — Не понимаю. Не вижу оснований. С чего вы вдруг?.. — У дочки в изголовье вы найдете послание. .— Что с вами происходит? Я так... переживала. '— Если в двух словах — очищение... и еще предчувствие. Такое, будто с этого дня мне предстоит новую жизнь начинать. Сплошная ми­ стика. Словно кто-то кричит, зовет меня и никак не дозовется. Вот я и разгадывал всю ночь; кто, откуда, зачем? Теперь уж не разгадать. Прие^ хал. Вот моя Кашинка! — От станции до дома далеко?— спросила она обыденным тоном. — Изрядно. — Как же идти-то с такой ношей? .— Братишка встретить должен... Он всегда мотоцикл во-он под те­ ми тополями... Странно! Не приехал, что ли.'.. Такого еще не бывало... Нет, все-таки прибыл, но мотоцикл почему-то к самой насыпи подогнал... Во-он он стоит с синей каской в руках, черноволосый... Странно, и дядя Толя с ним, и племянница, тезка ваша... и еще племянник на своем мо­ тоцикле... Что бы все это значило? Позвольте, я дверь открою... Сдернув кепку с головы, Ковин помахал ею встречающим, показы­ вая, в каком он вагоне. Племянница, едва увидев его, побежала за вагоном. Вслед за ней непривычно насупленные неторопливо пошли остальные. Почуяв недоб­ рое, Ковин побледнел, оглянулся на мгновение на попутчицу: — Что-то все-таки произошло! Я же чувствовал... чувствовал... Перед тем, как спрыгнуть с подножки, он посмотрел на Валентину Николаевну еще раз и, как будто получив на это право, привлек ее к се­ бе, поцеловал в щеку, стиснул легонько плечи... Она торопливо подала ему вещи, но так и не нашлась что сказать. К Ковину подбежала племянница, прильнула к нему, запричитала; — Юрочка! Дядя мой миленький! Ты не успел! А она тебя так жда­ ла... Нету больше Ксении Ивановны, нету твоей мамочки... Оглохший, он слушал племянницу, слышал и не понимал, не верил, ища единственно нужной ему поддержки, выискивал взглядом Вику. — Что стряслось, Юрий?..— спросила Валентина Николаевна с под­ ножки, но, прогудев, поезд взял рывком с места, и она закричала:— Что случилось, Юрий?! Он услышал, оглянулся. Этого ей было достаточно, чтобы догадать­ ся, что отозваться он не в состоянии, и прокричала еще смятеннее и пронзительнее в надежде быть услышанной: — Береги себя. Юра! Себя бе-ре-ги-и-и...