Сибирские огни, 1985, № 11

Наталья домывала крыльцо, когда пришла Татьяна и сообщила, что часа два незваные гости канителились на берегу, купались, пили и за ку ­ сывали. — Прохиндеи фирменные. Мальчишки проследили: уехали в город. Может, пора Зойку выпускать? — Покуда «Ракета» не уйдет, не выпущу. Еще удерет. Пусть пере­ бесится. Ты к вечерку наведайся. На тебя не станет злиться — лучше послушает. Наталья отправилась поглядеть, заглянула в узенькое оконце баньки. Бог мой, что доченька натворила: стекло в оконце выбила, огурцы по всему полу раскидала, разделась до трусов и улеглась на полке. Наталья тихонько окликнула ее. Зойка не шелохнулась, знай себе посапывает. Пускай поспит: может, дурь со сном пройдет. В обед Наталья отнесла пленнице банку с молокам и шаньгу с картошкой, поставила на оконце. Чуток отошла, ка к тотчас ей вслед полетели банка и шаньги. Вечерам Татьяна долго вела разговор с Зойкой. Наталью та к и под­ мывало пойти послушать, но боялась, что не вытерпит и встрянет. Два раза подогревала самовар. Собрала на стол. Наконец-то заявились. Наталья мельком глянула на дочь, и сердце защемило — вроде бы дочка с лица даже спала, глаза, к а к у кролика, красные. — Эге, у тебя и ужин наготовлен.— Татьяна первая присела к столу и Зойку за собой потянула. Дочь делала вид, будто через силу ест, но голод не тетка, и скоро стала уплетать за обе щеки. А мать и Татьяна словно и не видели, к а к она все подряд метет; говорили о своем. Наталья проводила подругу до калитка. Татьяна всего-то и успела шепнуть: — Колечко золотое ей подарили. Обещали дубленку и норковую шапку. Н у и подлецы: знали, чем эту дуреху купить. Нет, про Васю, сдается мне, чего-то не договаривает. В одном призналась: собирались віместе ехать на БАМ , а уехал один. Ты ее сейчас не ругай. Как-нибудь по-хорошему. Ни по-хорошему, ни по-плохаму — разговора не получилось. Под­ чистив все, что было на столе, Зойка быстро разделась и нырком под одеяло. — Зой, «может, поговорим,— заикнулась было Наталья. Но Зойка громко засопела: дескать, сплю я. Наталья управилась с хозяйством и тоже легла. Думала, глаз не сомкнет, а к своему удивлению скоро стала задремывать. Сквозь дрему услышала и не поняла, дождь ли хлюпает, ребенок ли плачет... С трудом, ка к вязкое одеяло, сбросила с себя сон, подняла голову и прислушалась. Плакала Зойка. Наталью захлестнула жалость.. К а к была — в рубашке, босиком — рванулась к дочери, обхватила руками ее плечи и прижала рыжую голову к своей груди: — Доченька, да родная моя, да разве я тебе зла желала. Доверчи­ вая ты у меня, да простодушная, да обвели они тебя... Потом обе в голос плакали. Чуть приутихнув, Зойка шепотам, будто кто мо г их услышать, со всхлипам выдавала все: — Ох, мам, и напереживалась я. Не ехала домой, боялась, что ругаться станешь. За Васю не простишь. Сама не знаю, ка к все завяза­ лось. Все Зоська виновата, все улещала... Билеты в театр доставала и всегда, учти, в первый ряд. Кто Зоська? А никто. Товароведка задрипан­ ная. А вся в золоте. В каждой комнате по два ковра да по два телевизора. Ну, Вася, конечно, против. Раз они меня подпоили. Ну, там один привя­ зался... Н у после того... Вася и решил увезти меня на БАМ . Ну... Соби­ ралась... А те отговорили. Не поехала... Вася один. Деньги прислал... А Зоська сотню выманила. Не отдает. Что делать?.. Что делать?.. Из-за них и Васю потеряла... Вот тут-то Наталью и прорвало: