Сибирские огни, 1985, № 11

такой угнетенности. Об истомленных в очереди людях и о себе в том числе ему думалось безысходно тоскливо. Н у и что с того, что пасса­ жир — главная движущая сила на любой дороге? Сколько еще перед ним безобидных, на первый взгляд, барьеров и ухищрений, чтобы его главную персону сделать неуважаамой и почти бесправной? Первое — очередь. А затем уж толстые стекла и крохотные окошечки, двери с устрашающими табличкаіми, безликие и безглазые переговорные устрой­ ства, а за ними — в лучщѳм случае вежливо равнодушные, но чаще ра з-' дражительные, хамоватые дамочки. — Почему всего шесть касс из шестнадцати работает? — поинтере­ совался Ковин.— Да еще в разгар отпускного сезона! — И в ответ услыщал; опросите у начальства! В самоім деле, почему бы не любопытства ради, а от имени всех то­ мящихся в очередях не спросить об эгоім у вокзального начальства? Ковин оживился, пытливо стал разглядывать рядам стоящих, пред­ угадывая, ка к бы отреагировали они на такое его предложение: кто согласился бы пойти віместе с ним? Скрупулезно взвещивая всевозмож­ ные за и против, он пришел к выводу, что охотников в ходоки будет не густо, а то и не окажется совсем. «Себе дороже обойдется,— сказал, ему всем своим положительно-рассудительным видам стоящий сзади м у ж ­ чина с аккуратной прической, отстраненно задумчивьвм лицом и до чер­ ноты загоревшими волосатыми руками, скрещенныіми на груди.— Лучше отстоять спокойно свое, чем пускаться в пустопорожние выяснения». «Ну и стой себе пень пнем,— укорил Ковин загорелого разумника,— я и сам не робкого десятка, но что верно, то верно: должной уверен­ ности, что действовать, что идти надо, и у меня нет». Что-то мешало. Веское. Убедительное. ...Ну уж , конечно, не укоры совести за личную корысть — побыстрее приобрести билет и уехать. Не настырничай Вика, и он бы не лукавил, не бежал бы в последний мамѳнт за билетом, а за много дней взял бы в кассе предварительной продажи. Да и убегал-то он не от ВиКи. Его гнали от нее воспоминания, уставшая память, ка к загнанная лошадь, просила роздыха, а его не было. Отмахнуться бы от непосильных, назойливых воспоминаний, да ка к не доискиваться, не отдавать отчет всему происходящему? Если сегодня безвольно погасла какая-то искорка твоего ума и души, завтра в такой же щекотливой ситуации произойдет то же самое. Так и оглянуться не успеешь, ка к сам окажешься равнодушным, раздражительным или увядшим. «Что же,— упорствовал он,— что может выручить уставшую па­ мять? Зачем я гоняю, нахлестываю ее? Ей, безропотной, дать бы роз­ дых да подкормить... Батенька мой! Да ведь то, до чего доискиваюсь, вчера же, вчера, было...» Вчера вечером пряі.мо с работы Ковин поехал к земляку и соклас- снику сообщить, что завтра уезжает в отпуск, да.мой, в Каішинку, и взять гостинец для Лёниной матери: так у них издавна повелось. Лёня с завода еще не пришел. Его жена Галина предложила К о ­ вину пройти с ней на кухню, где она чистила окуней, и принялась косте­ рить непонятно в чем виноватую рыбу. Вот уж лет пять, ка к Галина большой человек — заведующая сто­ ловой. От первоначальных шестидесяти килограммов собственного веса, с каким она пришла поварихой в пищеблок, доросла до девяноста, а начальственного нажитка обрела столько, что редко какую фразу не сдабривала хлестким присловьем, а то и ругательствам. Она и сейчас бранилась, освобождалась от чего-то наболевшего.