Сибирские огни, 1985, № 11

>— Не может он больную оставить. — А не іможет — та к пущай тебе дорогу не застит. Ты еще не ста­ рая, всех мер женщина. Вон и в санитарках себя показала. Най ­ дешь себе... «А мне никого другого не надо»,— додумала Наталья и сказала: — Где найду-то? У нас, что ли, в деревне? Нет мне ровни, чтобы неженатый. — Ну, из городу, случаем, наезжают,— не отступалась тетка. Проводила Наталья тетку, через всю деревню протащились, грязи намесили вдосталь. Вернулась, заснуть бы в самый раз, но кружились въедливые мысли. Поди, и до Старенькой дошло. Тинка небось не утер­ пела. Старенькая, если что прослышала, попрекать не станет. Когда Наталья всенародно Зинку-продавщицу в магазине сволочью обозва­ л а— она обвесила мальчонку,— Старенькая выговорила ей: «Грубостью ничего не докажешь». Нет, она не укорит, а что подумает? Наталья представила строгое лицо Старенькой, ее поджатые губы и ка к она чуть слышно скажет, прошелестит: «Это безнравственно». Ну, а Варвара... Сорок сорок, ка к пить дать, на хвосте принесли. Знает, но молчит покуда. Что же, выходит, чтобы всем рты заткнуть — отказаться от Алексея? Д а ни в жизнь!.. Поняла, что не уснуть. Встала и принялась мыть полы. То, чего Наталья опасалась и ожидала, случилось в майский пого­ жий день. Наталья протирала оконные стекла в медпункте. Прием боль­ ных закончился. Но вот прошелестели в сенцах чьи-то тихие шаги, и Варвара с досадой сказала: — Н и ка к не привыкнут к часам приема, не дадут отчет спокойно закончить... Наталья обернулась на скрип двери. В первый момент, когда она перевела взгляд со сверкающих стекол на дверной проеьм, ей почудилось, будто там черная тень. На пороге застыла тощая женщина. Из-под темного платка смотрели пронзительной угольной черноты глаза. И одежда на ней — долгополая юбка и широкая кофта — болталась, к а к на огородном пугале. Странная посетительница впилась в Наталью своим жгущим взглядом. И Наталья вімиг поняла, кто перед ней. Тряпка выпала из ее рук и шлепнулась на пол, от неловкого движения повали­ лось ведро, и вода растеклась по полу. Женщина, неожиданно для ее немощной плоти, густым, с хрипотцой, голосам строго, ка к заклятье, произнесла: — Греха не боишься? Бог — он все видит! Наталья после признавалась: на нее будто столбняк напал, язык словно присох. Она в какам-то непонятном страхе замерла. Черная тень так же бесшумно, ка к и появилась, исчезла. Только тут Наталья увидела Варвару, та стояла, прислонясь к косяку в дверях своего кабинета. — Н у и ну-у-у,— протянула Варвара,— и свою жизнь на поклоны извела и мужнюю... — И, глянув на Наталью, не договорила, только рукой махнула. Хоть и верила Наталья Алексею, будто уже давно жена ѳму не жена, а все ж где-то таилась мыслишка: кто его знает, всяко в семейной жизни происходит. И от этих догадок муторно было на душе, другой раз маялась ревностью. А выспрашивать, принуждать к клятвам — это упаси бог. А вот увидела Евдокию — и ревность потухла. Другое чувство, еще не совсем ясное для самой, пробудилось в ней: жалость ли к этой несчастной бабе, что и на бабу-то не похожа, обида ли на жизнь, что повязала их три судьбы в тугой узел, за какую ниточку ни потяни — все больно... Все ждала, что скажет Варвара, а она, ка к только Наталья упра­ вилась, позвала: — Иди пить чай, пирог с капустой сегодня испекла. Пили імолча. Первой не выдержала Наталья. — Поди, осуждаете? — сказала, то ли сіірашивая, то ли утверждая. т