Сибирские огни, 1985, № 11

увлечения в его жизненном укладе, забиравшем все время и силы, мес­ та не находилось. ^ Долго и основательно Алексей раздумывал, ка к разорвать замкну­ тый и изіматывающий кр у г семьи и школы, и, наконец, сдался на ми ­ лость теще и тестю, звавших дочку и зятя жить в город Грозный, где у них был собственный дом, просторный огород и богатый сад. Теща и тесть дожили до легкой жизни — вышли на пенсию, не скрывали своих бйагих намерений и два года упорно торили тропу между садоім-огоро- дом и рынком и доблаженствовались до душевного опустошения и про­ сительных слез: приезжайте, детки! Без вас и без внуков и домашний рай оказался не мыл. Совместная жизнь с родителями развязала Алексею руки. Б Гроз- но-м его выдвинули сначала в районо, затем заведующим отделом в райкам партии, а теперь он не то заместитель председателя райиспол­ кома, не то секретарь райко.ма. Володя Любомудрый писал и пишет, изредка дает о себе знать и Шурик^Мехоношин, а вот Н и к Никыч и Алексей — совсем нет! Но ведь каждый из них был ему другом! Каждый по-своему был любим, наде­ жен, чуток и заботлив. Это они давали ему силы творить,, дерзать в науке. Володька Ліобамудрый среди них не самый-самый, но вот не забыл, не бросил его. Без Володьки ц Вики ему бы не сдобровать не сладить с отверженностью. Без них он, вполне возможно, скорее’ бы всего, ка к Н и к Никыч, жил бы дальше по инерции, ка к живется. В ка- кой-то мере стала понятна и загадка Алексея— благополучного и очеі^ь занятого деятеля районного масштаба. Любить и печься о старых друзьях некогда. Кавин порой сожалел, что он всего лишь узкоколейный, не хватаю­ щий с неба науки звезд, историк, а не мешало бы быть не по-дилетант­ ски осведомленным социологом, психологом и хоть в какой-то степени инженером человеческих душ. Метаморфозы дружбы и любви, непреду- гадываемые превращения чувств и убеждений занимали его после случившихся семейных кризисов неизмеримо больше, чем профессио­ нальные, собственно исторические интересы. Он готов был стать по сов­ местительству правоведом, народныім заседателем, консультантом при учрежденной службе семьи, лишь бы научиться распутывать гордиевы узлы быта, освободить от них всех, повязанных ими, и себя в том числе, чтобы в конце концов торжествовала подлинная любовь, подлинная др уж ­ ба, благородные, созидательные страсти, а не мелочные, эгоистические корыстные. «Бее так», «все так», «все так» — выстукивали неспешно колеса. Так-то так, да что проку в мечтаниях и размышлениях, если я не в состоянии совершить отпускное турне по друзьям. Где уж уразуіметь заглазно, в чем они благополучнее, умнее и прозорливее. Почему он так нуждается в них, дорожит ими? И все-таки он спасовал, не поехал. Чем ближе шло время к отпуску, тем все более усталым находил себя, и твердо запланированное турне представлялось нереальным, непосильным. Странным находил он свое состояние. Стоило окунуться в работу, дурнота настроений отступала. Но ка к только он позволял себе роздык, одолевало непроизвольное прислушивание к работе сердца, шумам покалываниям и перебоям. 4 Сердце беспокоило Ковина давно и нешутейно. Полтора года назад боли и почти постоянное колотье стали едва терпимыми, и он пошел к врачу. Брачом оказалась особа нечто вроде древнегреческой благодушной богини или кинематографической инопла­ нетянки. Она с ленцой расспросила его, подняла со стула, прослушала, простучала. 24