Сибирские огни, 1985, № 11

— Не надо больше никуда и ни к кому возить вашего брата,— сказал профессор,— не надо его больше імучить. Ж ить ему осталось всего-то два, от силы,—сердце у него, право же, могучее, — ну, может, три месяца... Бледным, оглохшим и онемевшим вышел Ковин из кабинета, и не он Александра, а Александр его утешал, когда они шли по тенистым, безжизненным аллеям больничного парка. — Ничего, Юра... я свое дело сделал. Вам, братьяім и сестрам, не дал с голоду и холоду псимереть и после себя четверых оставил. Теперь тебе верховодить в семье и во всей фамилии. Хоть ты и помладше сест­ ры, а принимай бразды. В тебе еще больше батиного, чем во мне. Он м я гкий был, а вожжи не распускал. И еще. Юра... поімоги хоть одному из моих ребят выучиться, чтоб институт кто-нибудь из них кончил, ка к ты. Ну, и само собой, гляди, чтоб сестричка наша с зятем под себя^^не подмяли мать к старости. Кто-кто, а матуш ка наша заслужила долгий и спокойный век. Ты все понял. Юра? Ковин закивал, вытирая слезы минутного бессилия. — А теперь давай присядем где-нибудь в тенечке! Отдохнем, по­ к у р и м— теперь мне все можно,— попросил Александр. В августе Александра не стало. Припав оплакивать его, ка к р Анну, Ксения Ивановна согнулась в поясе да та к и не разогнулась. Смерть она уже не корила. Теперь она окончательно уверовала, что наступил ее черед. Заповадилась по утрам Ксения Ивановна подолгу стоять на крыль­ це и думать о чем-то своем, никому це понятном. Заподозрив неладное, Юрий подступил с расспросами; — Мама! Куда это вы все смотрите? И думаете, мне кажется, всегда об одном и том же. Вы бы хоть мне сказали — о чем? — Эх, сынок, сынок... Ка кой он красивый, этот белый свет, а уже надо собираться уходить... У Ковина похолодело в груди; «Опять...» Юрий убеждал мать, что век ее еще долог, что у нее долг перед внуками и правнуками, которых много, целая дюжина, что не имеет никакого' права здоровый человек сам себе укорачивать век. — Неполных семьдесят лет — разве это годы по теперешней жизни? Александр ,наказывал мне беречь вас. Не по силам вам, что он лежит совсем рядом, за оградой, поедемте жить ко мне! Вы же сколько раз гостили у меня, все знаете. Мой город лежит на перекрестке всех до­ рог; кто б куда ни плыл, ни летел, ни ехал — никто из родни меня еще не минул, а будете вы жить у меня — тем более! — Я понимаю, сынок, плохо тебе одноіму на стороне,— отвечала Ксения Ивановна,— «о пожалею тебя, снимусь с отцовского места, то г­ да у ж точно, вы и оглянуться не успеете, ка к я уберусь. Долго с тех пор не возвращалась к мыслям о амерти мать, но вдруг совсем неожиданно умер в больнице от повторной операции желудка зять Михаил. Вошгу захватил, В'Оёвал, двух пальцев на руке лишился, жить бы да жить, за себя и за тех, кто «е вернулся, но беспричинно, ка к считали все, ударялся в бессмысленную гульбу и довел-таки себя до смертного ножа. Тогда-то и сделала Ксения Ивановна безжалостный и бесповоротный вывод; — Значит, на самоьм деле отжила я свое, если со мной уже в даме никто ни в чем не считается! Значит, надоела я всем вам! Та к и живите без меня, ка к знаете! Тут-то старость и взяла Ксению Ивановну в оборот. Высушила, согнула еще больше, вынудила взять посошок в руки и все насылала то сердечные, то желудочные боли, то бессонницу. Сил оставила едва- едва, чтобы только носить себя. К о вш смог тогда-приехать лишь к Женскому дню и віместе с празд­ ником, с весной, с солнышком и /капелью развеял ее нехорошие думы. Воспрянула Ксения Ивановна, с душой и даже со здоровьем сладила, 21