Сибирские огни, 1985, № 11

Ялуторовский музей был первым в нашей стране музеем декабристов. Пото.му с та­ ким уважением пишет В. Клепиков и о тех, кто посвятил себя делу создания и разви­ тия музея, прежде всего — о Н. В .'З у б а ­ реве. Участник Великой Отечественной войны, он прошел путь от Москвы до Праги, награжден многими боевыми орде­ нами и медалями. После демобилизации гвардии майор Зубарев возвратился в род­ ные края и вот уже более четверти века работает директором Ялуторовского музея, работает самозабвенно, ищет и находит новые материалы о декабристах, читает лекции, издает книги, сопровождает экс­ курсии... Книгу В. Клепикова можно назвать свое­ образным путеводителем . по музею. Автор ведет за собой читателя по всем залам бывшего дома М. И. Муравьева-Апостола, где двадцать лет (1836—1856) жил ссыль­ ный декабрист, где встречался со своими друзьями по несчастью, единомышленника­ ми по революционным идеям. Книга вводит нас в обстановку жизни и быта декаб­ ристов в годы ялуторовской ссылки, в ат­ мосферу их жарких споров, воспоминаний о друзьях, о событиях 14 декабря... В главе «Портреты» перед читателем проходят чередой образы Матвея Муравье­ ва-Апостола и Ивана Якушкина, Ивана Пущина и Евгения Оболенского, Василия Тизенгаузена, Николая Басаргина, Андрея Ентальцева... Глухим медвежьи.м углом был Ялуто­ ровск в ту пору, когда в нем томились ссыльные декабристы. В книге известного историка Сибири К. М. Голодникова «Де­ кабристы в Тобольской губернии» (1899) о Ялуторовске сказано: «Единсгвенным укра­ шением его в описываемое время (30—40-е годы прошлого века.— Л. П.) служили две каменные церкви да два-три небольших каменных дома». Были в городе четыре куз­ ницы, столько же салотопных и один мылова­ ренный «заводы», на весь^ огромный уезд — один лекарь, одно уездное училище, куда принимались только дети чиновников, куп­ цов и мещан, а для детей крестьян, солдат и поселенцев двери были закрыты. Декабристы внесли активное начало в жизнь городка, способствовали пробужде­ нию передовых идей, служили делу народ­ ного просвещения. «Школы — для всех» — так названа глава, в которой В. Клепиков рассказывает о просветительской деятель­ ности ялуторовских ссыльных, о том, как на их средства была открыта в 1842 году бесплатная приходская школа для мальчи­ ков; а несколько позже, в 1846 году — един­ ственная в Западной Сибири школа для девочек. Интересная книжка В. Клепикова не сво­ бодна от длиннот. Вряд ли стоило, напри­ мер, на четырех страницах цитировать вос­ поминания М. С. Зна.менского, к тому же предварив цитату изрядной справкой об авторе воспоминаний. В книге не.мало иллюстраций, но качест­ во их печатного исполнения невысоко. Чтение книги «Музей Памяти декабри­ стов» побуждает сопоставить «век нынеш­ ний» и «век минувши.ч»: Ялуторовск сере­ дины прошлого столетия — с Ялуторовском наших дней. Город каторги и смертей — с городом социалистического созидания; город, в котором было с полдесятка допо­ топных заводиков,— с городом известных в стране современных предприятий консерв­ но-молочной и лесной промышленности; город, утопавший во тьме и невежестве,— с городом, где распахнуты двери десятков школ, профтехучилищ, техникумов, рабо-| чих клубов. Домов культуры, кинотеатров..; Книга В. Клепикова будет, несомненно, с большим интересом встречена читателем. N Л. ПОЛОНСКИЙ, кандидат филологических наук. И. Пантюхов. Не спи, земляі,. Стихотворе­ ния. Барнаул, Алтайское кн. изд-во, 1985. Известно, что излишняя заземленность, обытовленность лирического чувства сковы­ вает его, делает малоподвижным, инерт­ ным. Не менее губительно и обратное — когда это чувство не увязано с реальными заботами окружающего мира. В подобном случае оно становится слишком легковес­ ным, плохо управляемым. Читая стихи И. Пантюхова, временами испытываешь беспокойство: у поэтического чувства здесь, кажется, чересчур длинная «взлетная полоса» — поэт обстоятельно по­ казывает нам земные, «непоэтичные» детали нашего бытия. Но вот «колеса» оторвались от земли, и лирическое чувство начинает свой полет. с ампероьл ознакомясь приблизительно. Не отличая ротора от статора. Мы первыми под шепот одобрительный Шли рисковать к столу экзаменатора. . Из памяти, туманом лет подернутой. Не вычеркнуть, что где-то в Кулунде Мой пласт, стальным отвалом перевернутый. Есть в первой той. целинной борозде. Мой первый колос. как мое открытие. Запатентован навсегда за мной. Мой первый камень в кладку общежития Полржен был на улице Степной. Такова подъемная сила любви к родной земле, которую знаешь не понаслышке, ко­ торую украшаешь своими руками. Доброта к людям, по мнению поэта, должна быть надежной — как целина, поднятая тобой. Чувство доброго в поэзии И. Пантюхова _ глубокое, подлинное. “ Образы прошлого как некие нравственные ориентиры всегда спасают поэзию от мел­ котемья, наді^манности, манерности. Вот образ инвалида, у которого «как слеза, на старой гимнастерке блестела одинокая медаль». С угрюмой болью, как-то виновато. Не отрывая от кисетов глаз. Ему, на фронт спешащие солдаты. Крутили самокрутки про запас. Тот, кто однажды сталкивался «с угрю­ мой болью», должен знать цену и «обыч­ ной» человеческой боли, какой бы «малень­ кой» она ни была. Любая боль — это, если ^ можно так сказать, особый момент наивыс- Щ шей ранимости, когда раскрываются глу­ бины внутреннего мира, когда в душе проявляется «разумное, доброе, вечное».