Сибирские огни, 1985, № 11

Ананьина как цепь приятных знакомств с людьми удивительными и замечательными. К счастью, этого не случилось. Жизнь, изображенная в «Далеких городах»,— это жизнь сложная, многогранная, запутанная, С и люди здесь тоже встречаются всякие и разные. В городе судьба сводит Федора и с «се­ мейством Кулагиных» — Анастасией Федо­ ровной и ее сыном Владленом. Силами этих двух далеко не положительных персонажей в повести разыгрывается своеобразная трагикомедия, невольным свидетелем ко­ торой становится наш герой. Сразу следует отметить, что фигуры Владлена и его ма­ маши выписаны отнюдь не однозначно, не фельетонно, и вызывают они у нас, у читате­ лей, не только чувство брезгливости и не­ годования, но и соучастия, и сострадания. Кто такой Владлен? По всем данным, по самому образу жизни своей, это закончен­ ный «стиляга» (так называли в 50-е годы представителей «золотой молодежи»). Он таскается по ресторанам н забегаловкам (пропивая, естественно, мамины деньги), заводит многочисленные любовные связи, проявляя в отношении к девушкам махро­ вое хамство и цинизм. В обращении с Федором он высокомерен, заносчив, назы­ вает его не иначе, как «деревня», «холоп». Словом, неприятен, до омерзения неприятен этот двадцатидвухлетний шалопай, особен- но когда в пьяном виде начинает куражить­ ся, обливая всех присутствующих ушатами словесной грязи. Но стоит Владлену, пусть даж е в подпитии, запеть, и все присутствую: щие, даж е завзятые его недруги, замирают от восхищения. У этого испитого, потаскан­ ного юнца, по недоразумению числящегося в студентах автодорожного института, действительно и редкостный голос, и истин­ ное дарование певца; к тому, же, если присмотреться к Владлену повнимательнее, не такой уж он законченный подонок и негодяй. Просто этот человек не нашел се­ бя, он и пьет, и впустую тратит свой талант от совершеннейшей бесхарактерности, от неумения поставить себе цель в жизни и твердо к этой цели идти. Но отчего же Владлен стал таким? Отве­ том на этот вопрос (по крайней мере по замыслу автора) служит его мать. В образе Анастасии Федоровны Кулагиной запечат­ лена неординарная, сложная и по-своему драматическая человеческая судьба. Одна из первых сельских комсомолок, Настя Ку­ лагина «отстреливалась от бандитов из на­ гана, агитировала за коммуну, верхом, как заправский мужик, обскакала всю волость и ничего-то ничегошеньки не боялась, бедо­ вая такая была — страсть!» А потом вдруг Анастасия Федоровна решила, что «пришла пора пожить немного и для себя», посколь­ ку «в свое время она отдала Советской власти много сил и здоровья». И всю свою энергию, все свои немалые силы она обра­ тила на воспитание единственного сына, но, как видим, не столько воспитала его, сколь­ ко развратила, вырастила из него, точь-в- точь как госпожа Простакова из Митрофа­ нушки, законченного лоботряса и тунеядца. К сожалению, не все в этой семейной драме прописано до конца; выражаясь театраль­ ным языком, не все картины и мизансцены выглядят законченными и завершенными. Так, очень туманно, намеком говорится в повести о первом замужестве Анастасии Федоровны, хотя именно оггуда-то все и началось, именно разлад Анастасии Федо­ ровны с отцом Владлена, которого она «предала», повлек за собой и ее разлад с сыном. Плохо, невнятно объяснено, никак и ничем, по сути, не обосновано превраще­ ние Анастасии Федоровны из активной ком­ сомолки в мещанку, в ту мелочную, склоч­ ную бабенку, какой ее застает Федор,, когда временно поселяется у Кулагиных... Но, как бы там ни было, Владлен и его мать оказываются немаловажным испыта­ нием для героя, ибо через знакомство и столкновение с этими людьми Федор прихо­ дит к мысли, насколько губительны для человека такая вот оторванность от боль­ шой жизни, такая «зацикленность» на своих мелких заботах и делишках. По сути, это первое серьезное столкновение героя с ме­ щанством и вместе сложное психологическое испытание, и переносит его Федор с честью. Прожив довольно долгое время в семье Кулагиных, он не заразился ни тем циниз­ мом, которым весь пропитан Владлен, ни той принципиальной, если так можно выра­ зиться, общественной пассивностью, кото­ рую исповедует Анастасия Федоровна. Вот почему его полный и окончательный разрыв с Кулагиными, который, надо сказать, дал­ ся ему с трудом, после мучительных раз­ думий и колебаний, выглядит в повести как первый по-настоящему самостоятельный и решительный поступок героя, как свиде­ тельство его нравственного и духовного возмужания. Мы видим: этот молодой, только-только вступающий в большую жизнь парень и дальше и впредь будет так же активно бороться с любым проявлением сытости, цинизма, бездуховности. Повесть «Бабьим летом» написана почти через десять лет после «Далеких городов», однако и тематически и по основной своей идее она являечся как бы продолжением первой (не случайно в 1979 году Г. Емелья­ нов объединил обе эти вещи в одной кни­ ге). Если с Федором Ананьиным мы расста­ емся в момент, когда он определил свою студенческую судьбу, поступив на факуль­ тет журналистики, то с Гурием Лопатиным, главным героем повести «Бабьим летом», мы знакомимся в день, когда он после окон­ чания университета получает направление в районную сельскую газету и приступает к самостоятельной работе. То есть герой новой повести как бы принимает эстафету от героя предыдущей повести и идет дальше в большую жизнь. Однако отождествлять полностью Федора Ананьина и Гурия Ло­ патина не следует. Они — безусловно, люди одного поколения и сходной судьбы, но люди это разные — и по складу характе­ ра, и по жизненному опыту, и, что немало­ важно, по социальному происхождению. Гурий Лопатин, в отличие от Федора Анань­ ина, коренной горожанин: он и родился в городе, и школу там закончил, и в универ­ ситет сразу поступил. А затем волею судьбы и комиссии по распределению оказался сот­ рудником сельской районной газеты. При­ чем ни автор, ни сам герой не скрывают, что место это никак не соответствует тем жизненным целям и устремлениям, которые ставил перед собой Гурий. На вопрос пер­ вого секретаря райкома Маслова, вызвавше­ го к с&бе. ня предмет знакомства молодого