Сибирские огни, 1985, № 11

Знамени. Во время конфликта на КВЖД командовал полком я заслужил , второй орден Красного Знамени. Красноармейцы и побаивались, и любили своего боевого заслуженного командира. Мне довелось проделать весь путь в этом походе рядом с командиром и комис­ саром, пройти хорошую военную школу. Во время остановок на ночлег Александр Алексеевич за чаем, шутя, обращался ко мне по старой армейской привычке: — Ну, как, вольнопер, дела? Будет газета? (Вольноперами в царской армии называли вольноопределяющихся, то есть людей, освобожденных от призыва в силу каких-то льгот, но добровольно вступивших в действующуір армию. Обычно это были люди с образованием). Вся немудреная, но капризная ' «типография» — стеклограф, химикалии, чернила, бумага, стеклянная доска — были со мной. На первой же дневке мне, уже одному, предстояло подтвердить искусство выпускающего. ...Позади были двести пятьдесят километров похода от Хабаровска. К вечеру, на высоком берегу Амура показались какие-то высокие трубы и низенькие жилые строе­ ния. Это было Д ад а — нанайское селение охотников и рыбаков. Здесь штабу отряда и приданным ему подразделениям — штабному взводу разведки, полковому оркестру и гірочим — предстояла ночевка. Командир полка с адъютантом, комиссар и я со своим немудреным хозяйством расположились в единственном деревянном доме. После ужина мы пошли посмотреть, как живут коренные жители Приамурья. Селились они исстари в глинобитных домах, где главным сооружением был кан — лежанка в форме буквы «П», под которой проходил дымоход от. печки, расположен­ ной посредине. В нее был вмазан большой котел для варки пищи. Трубы, распо ложенные в 10— 15 шагах от жилища, обеспечивали хорошую тягу огню и дыму Обогреваемый дымом кан служил и лежанкой, и столом, и местом для сидения за чаем Весь поселок представлял довольно фантастическое зрелище. Вокруг домов паслись целые стаи собак. Дымки от труб уносились в морозное небо. Полная луна вставала из-за сопок, когда мы, вернулись в дом. Там командира и комиссара поджидал председатель местного совета. — Будь знаком,— сказал он командиру полка,— меня Николай Кильде зови. Все ел? Чай пил? — Спасибо! — поблагодарил Александр Алексеевич.— Как живете, дорогие хозяева? — Хорошо живем. Рыбешка много запас. Каждый день артель Ловим. Снасть Хабаровск хороший дал. Тайга ходим — зверя, белки, ох, хорошо сдаем. Только один беда осень был. Нам Хабаровск двух коров баржа посылал. Только мы промашка давал, как берег коров свели — собаки — весь поселок набежал, думал, зверь какой привезли,— разорвали, никак отбить не могли. А так хорошо живем — припас лавка много, товар много, табак полно, чай полно! Ребятишки быстрей растут,— заключил он. Потом добавил: — А я хитро пришел. Бабы, девки наши просят музыку играй. Командир и комиссар улыбнулись и пообещали выполнить просьбу. Луна поднялась высоко в небо, когда наш полковой оркестр, невиданный в тех краях, собрался на площади у совета и заиграл вальс «На сопках Манчьжурии». Изо всех хижин потянулись к площади жители поселка. Первыми подоспели ребятишки, за ними женщины .с малышами, устроенными в своеобразных люльках, подвешенных за плечами у матерей. Степенно подошли с т а р и р и мужчины. Все всталй вокруг оркестра-, все покуривали короткие трубочки, попыхивали дымком. В глубоком молчании слушатели внимали звукам вальса, а он лился в заснеженные просторы над Амуром, над сопками, встававшими за селением, летел в высокое небо, залитое таинственным лунным светом и мерцанием звезд. И, казалось, слушают этот героический и трагический вальс не только люди,— все окрест: и притихший подо льдом Амур, и величавые горы, подступившие к великой реке с левобережья, и далекие звезды. Между тем со всего поселка вокруг людского круга собрались бесчисленные собачьи стаи. Они расположились плотным кольцом, присев на задние лапы, подняв морды вверх. И вдруг, когда оркестр заигрьад польку «Бабочка», псы, как по команде, начали пОейзЙвать, шевелиться,^'а йотом вёвыли всём 'х о р Ь м 'к а к 'б ы ’ вторя'оркестру. Наша группа не могла сдержать смеха, а нанайцы понимающе молчали и, видимо,