Сибирские огни, 1985, № 11

запаса. Были здесь люди со средним, а некоторые и с высшим образованием, в боль­ шинстве своем двадцатилетние, полные сил, романтически ■ настроенные, с гордостью мечтавшие о службе в легендарной ОКДВА. Всю дорогу не смолкали песни — народ­ ные. солдатские, про гражданскую войну... Поезд шел на Восток, а память воскрешала недавнее прошлое, в котором было так много неповторимого. ...Школа второй ступени в городе Камне-на-Оби имела педагогический уклон. В год выпуска все мои одноклассники решили поехать на учительскую работу в села Сибирского края. Почти все были комсомольцами, и энтузиазм был всеобшим. Мне в первые два года пришлось заведовать школами в селах Яь^Борик, Рогале- во и коммуне «Стенька Разин». В 1929 году я был назначен инспектором политпросве­ та Каменского Окроно. Это были годы колхозного строительства, первой пятилетки. Не оставляя политико­ просветительской работы, я стал уполномоченным по коллективизации. По счастливому совпадению проводил ее в селе Волчно-Бурлинском, где я родился в семье учителя, которого односельчане хорошо знали и помнили. В конце XIX столетия в это алтайское село из Орловской губернии переселился мой род. Прадед по отцу Филипп Пухначев происходил из крепостных крестьян. Вместе с ним в 1896 году в Сибирь поехал и мой дед Кузьма Филиппович со своей многочисленной семьей. По Транссибирской железнодорожной магистрали семья доехала до станции Каргат, а отсюда на конях добралась до старинного кержацкого села Волчно-Бурлин-, ское, раскинувшегося между двух озер близ гряды бора, идушего'от берегов Оби в Кулундинскую степь. Среди этого бора, изобиловавшего озерами, бежала река Бурла, Места были привольные. К старинному селу подселялись выходцы из Орловской, Воронежской, Тамбовской и иных губерний. Переселенцы, в основном ■беднота, поначалу хватали горестей и бед от суровой природы и от старожилов, но держались крепко, добывали на сельских сходах землю, распахивали целину, корче­ вали леса. Исконные сибиряки поглядывали на новоселов иной раз свысока, родниться не желали. Но среди россиян были умельцы, мастеровые, ремесленники, в них была нужда. А дел было много. В ту пору в Сибири стали появляться заграничные маслодельные установки. Дед мой, Кузьма Филиппович, был на все руки мастер, стал он и маслоделом. Как ни странно, работа эта оказалсь небезопасной. Кержаки-старообрядцы распустили слух, что под цементными полами сепараторов нехристи закапывают иконы богородицы. В некоторых селах фанатики громили масло­ дельные заводы. Во время налета на завод дед чуть не погиб, но все-таки уговорил ревнителей веры не разбивать сепаратор. . Умел Кузьма Филиппович и сапоги тачать, и столярным ремеслом владел, поэтому в трудные первые годы в Сибири большая семья выжила, хотя дважды во время пожаров сгорали .дотла. Росли ребята. Старший сын Михаил был отдан учиться в двухклассное Ордынское училище, которое готовило учителей начальных классов. Учился он с любовью. После экстерном сдал экзамен за Томскую учительскую семинарию. Но жила семья в ту пору по поговорке: яко благ, яко наг. Кузьма Филиппович был человеком' горячим, любил все делать с огоньком. Если косил сено — ставил ребят впереди и приговаривал; «Нажимай, ребятаі Пятки подре­ жу!» Любимой поговоркой было у него; «Ни рожна!» В те же примерно годы в Сибирь из Черниговской губернии переселился с семьей Фома Петрович Побожий, мой дед по матери. Имел он семь сыновей и одну дочь Марию. Поселились они в старинном селе Крутихе, в сорока километрах от Волчно- Бурлинского, и двадцати — от городка Камень-на-Оби. Была это дружная трудовая семья землепашцев. Подрастали сыновья, старались учиться ремеслам. В первую мировую войну трое бились с немцами, вернулись ранеными. И была у всех любовь к песне, музыке. Фома Петрович обладал могучим басом- профундо. Его вокальная одаренность и музыкальность передалась и детям: дочь , хорошо пела, а сыновья, владели- спрунцыь!».и ивс.трументами, , все • былл '. одарены музыкальным слуяом<.я атвтэ ,ог.кот.эдэцп кнмчв а иЭжуг.^ ■' - ььзихх '• эті -