Сибирские огни, 1985, № 10

Вышли с Белочкой из парка и довели, куда надо. Я с Гармашем еще долго ходил, а вернулся в свой номер часа в три, а может, в четы­ ре _ под утро. Распахнул окно, выпил лимонаду и снял с себя рубаш­ ку. Но спать мне не очень хотелось. Сел на кровать и сижу. И вдруг ко мне постучали. Я очень удивился; кто бы это, среди ночи? А это, оказы­ вается. Белочка. «К вам можно?» Вошла, оглядела номер и спрашивает: «Что, один скучаете?» «Один»,— подтвердил. «Можно, я присяду?» «Присаживайтесь». Она села на стул, пожаловалась на духоту, на бессонницу. Ручкой возле лица помахала. Потом голову склонила набок и виноватым го­ лоском пытает: «Мужу моему все расскажете?» Я усмехнулся; «Стоит ли огорчать человека?» «Верно, не стоит! — она обрадовалась.— А вы как с ним позна­ комились?» «Да так, мол, приходилось встречаться». «А, ну так вы его плохо знаете. Вот если бы постоянно с ним пожи­ ли бы!» — говорит с горечью. «А что такое?» «Да нет, он человек, конечно, хороший, покладистый, но знаете... у него все работа, работа, план на уме! А я ведь женщина. И притом молодая еще. И все мое естество восстает против. Годы-то идут! И так, бесследно, проходит жизнь. А она ведь нам дается один раз. И в этом моя трагедия. Вы думаете, что я живу весело, беззаботно?.. Вижу, что вы так думаете. А я, по существу, трагическая фигура». И так жалобно, расстроенно на меня посмотрела, что я, сам того не замечая, стал поддакивать ей, головой закивал. А она пододвинулась ко мне ближе и прямо затрепетала вся. «Вы,— говорит,— мужчина сами молодой еще, в расцвете сил находитесь, вы должны меня понять». Ну, когда она про расцвет сил сказала, я поневоле выпятил грудь, убрал живот. А она еще ближе пододвинулась и коснулась меня голой коленкой. И тут-то я опомнился! Да ведь что она мне пропагандирует? Ведь она мне... (Худоногов выразился прямо и по-русски) пропаганди­ рует. Я отодвинулся от нее и стал свою точку зрения выкладывать — тоже вежливо и красиво. «Что вы мне толкуете,— говорю,— нехорошо. Оно само по себе нехорошо, а еще пуще тем, что самые нехорошие сдверности к тому цепляются. И распущенность к тому примыкает, и безотцовщина»... — Я ей подробно про свою сестру рассказал, как она с двумя деть­ ми одна осталась, но вам не буду рассказывать: вы сами о таких слу­ чаях знаете. И среди вас, наверное, есть такие, которые на своей шкуре испытали.— Он вдруг повернулся к братьям Слепневым.— Вот вы, братовья, подтвердите, что не сладко без отца жить. У обоих Слепнерых рты пооткрывались: откуда, мол, узнал? И другие тоже удивились, посмотрели на сержанта с любопытством: Шерлок Холмс да и только. Кто-то спросил, как он догадался. Сержант не ответил, лишь загадочно усмехнулся. Но я, припомнив все, понял, что никакой он не Шерлок Холмс, а мы сами ему подсказали: когда он про безотцовщину начал, все невольно глянули на наших Слепневых, А Худоногов продолжал: — И вот, значит, я ей толкую: да, я мужчина еще молодой, и на­ хожусь в силах, как вы справедливо заметили. Но я не позволю себе распускаться, помня, к чему это приводит. То же советую и вам: трать­ те энергию на другое. Изучайте природу, обычаи людей, побольше дви­ гайтесь, участвуйте во всех экскурсиях. А то, когда вернетесь, вам бу