Сибирские огни, 1985, № 10

— Верно, сержант! — игриво подмигнул Паша Долгов.— Тают они перед нашим братом. Неженатые, зеленые совсем братья Слепневы только глазами хло­ пали — слушали. Даже утомленный Серега Каретников проявил инте- рес. Юра Трошкин заартачился, противореча Паше и сержанту: ему лишь бы завести всех. Поспорили минуты две. — А давайте послушаем самого пожилого из нас,— предложил Х удоно гов ,- Папаша, рассуди. — Ась? — проснулся дядя Федя. — Он спрашивает, супруга тебе изменяет или нет? — пояснил Долгов. . — Пехай,— махнул рукой дядя Ф е д я ,- Мне не жалко. — Га-га-га!.. Гы-гы-гы! — каждый загоготал на свой лад, а Худо­ ногов с придыханием: — Охо-хоІ Один только Генка Репин не смеялся. Он вдруг взъярился: — А про свою жену ты тоже думаешь, что изменяет? — Ну уж за свою-то я на все сто процентов уверен,— убежденно ответил Худоногов. Опять все дружно загоготали. — Значит, все бесчестные, одна твоя честная? — в восторге хлопал себя по коленям Паша Долгов. — За всех не говорю, но большинство — да,— упрямо подтвердил сержант. Юра Трошкин снова напустил на себя этакое, корреспондентское. — Простите, товарищ сержант, но ваши, мягко говоря, жено­ ненавистнические убеждения не ложатся в канву моего интервью. — Че-го? — Того. И притом, я полагаю, у вас недостаточно опыта, чтобы делать такие глобальные обобщения. Подумаешь, с какой-то Фаинкой согрешил. — Ты, самбист, меня не сбивай. И Фаинку не трожь. Она тут ни при чем. Перебил, понимаешь, не дослушал... — Да, Юра, ты прикройся малость,— посоветовали мы Трошки­ ну.— Пусть сержант рассказывает. — Фаинка незамужняя, как и ее подружки,— продолжил Худо­ ногов.— Они просто шутили со мной. А я на примере других видел... Это уже было, когда мы Уральские горы перевалили. Вышел я в там­ бур, хотел у открытой двери постоять, европейским теперь воздухом подышать. А в тамбуре стоит Белочка — ну, которую на перроне приме­ тил. Да не одна: с ней парень лет тридцати, смазливый такой, темный волос на пробор зачесан. У меня глаз наметанный. Как посмотрел на них, сразу понял: тут дело к этому самому идет. И так мне обидно за ее мужа стало! Ведь всего-то сутки прошли, как она его обнимала, целовала, любимым навеличивала. Ах ты, думаю, такая-сякая! И само собой с языка слетело: «Интересно,— говорю,— а каково там сейчас Сергею Яковлевичу?» То есть ее муженьку. Я запомнил его имя-отчество. Белочка вспыхнула вся, от своего ухажера отпрянула, на меня смотрит растерянно: пытается узнать. Но не узнает. А этот парень глазки сузил: «На что,— спрашивает,— намекаешь?» Белочка же, как увидела, что у нас чисто мужской разговор начинается, сразу к себе в купе упорхнула. А парень уже буром на меня прет. Ну, я руку в кар­ ман со значением сунул — жду. Вижу, парнишка призадумался, ослабил напор. Тогда я вытащил из кармана носовой платочек и промокнул ему лоб. «Ты что делаешь?» — спрашивает ошарашенно. «Лоб вытер,— отвечаю.— Вспотел у тебя». Быстро его укоротил. Таких-то просто укорачивать: маленько трус, маленько наглец. Но чувствую, что нажил себе врага. Позже этот па­ рень вслед мне пускал: «У, Пришибеев». А с ынм еще несколько прия