Сибирские огни, 1985, № 10

1 По сути, это все бессмертно тоже... і Но о тоске своей не умолчу: ‘ ХОТЬ дни теперь нисколько не похожи і на те, где я сипьнёе и моложе, ! но все равно — ' безумно жить хочуГ Бросайте камни те, кто мыслит жестче, в такуьо неразумнуьо — в меня, но так ловлю звезды падучей росчерк. сверхранний блеск звезды на склоне дня; но так люблю лица родного профиль, пернатых немудреное гнездо... Ах, мне б не вечность — от нее лишь крохи,— всего еіце каких-нибудь лет сто. Ни гроз, ни грусти отвергать не стала б,— еще лет сто со всем, что может быть! А там... А там, быть может, я устала б смотреть и слушать, мыслить и любить... ОБРАЩЕНИЕ К ОТЦУ Прошла, отец, еще одна весна,— сороковая — с той весны победной! И сколько раз еще придет она, ты столько раз наденешь ордена,— однажды в год, лишь в майский день заветный. И, приосанясь, ты изобразишь фигурой всей, как только сможешь,— бодрость. О, верю, тьь испытываешь гордость, но знаю: больше все-таки скорбишь. Тебе помогут чувствовать острей и возвращаться памятью в былое металл наград весомостью своей и тот металл, что злей и тяжелей, но миновал тебя на поле боя. Тебя как будто заслонил собой твой младший брат — боец морской пехоты: за Ленинград один вели вы бой, но ты об этом — номер артрасчета,— не знал до возвращения домой. Я знаю, есть, есть у тебя награда, что прочих — и дороже и больней: медаль «За оборону Ленннграда». Не орден, лишь медаль. Но перед ней как будто приуменьшены немного награды за другие города. А ведь они — твоя пунктирная дорога по той войне — по весям и годам. Но без путеводителя, я знаю, уверенно, как журавлиный клин, тебя потянет память фронтовая,— торжественная, грустная, седая,— от ленинградских низменных равнин, в конец пути. где точка: «За Берлин»! Точней сказать,— «За взятие Берлина». Тебе в ту пору шел сорок восьмой. И ты вернулся по дороге длинной, к нам, на Алтай, на Родину. Домой. И сорок мирных... Для тебя, солдата,— пусть бывшего — дороже тем она, торжественно отмеченная дата, что на стенах рейхстага в сорок пятом не кем-нибудь — тобой наречена последней проклятущая война. Да, сорок мирных, но не безмятежных, промчалось лет, сверкая и пыля... Ты и сегодня чувствуешь: как прежде, на нас глядит в тревоге и надежде сама обетованная земля. Нацелены уже, наведены свирепые глобальные ракеты, и полыхают зарева войны на хрупких полушариях планеты. И значит, надо тверже нам стоять, летать высоко, высоко мечтать; но чтоб никто не вздумал помешать нам дерзкие мечты свои исполнить, о сорок пятом — им напоминать, забывчивым! И помнить, помнить, помнить, помнить!.. Опасно балансируя, летит земля по гребню разных несогласий. Но сорок мирных весен позади, N сорок сороков еще в запасе.