Сибирские огни, 1985, № 10

спальный імешок, кутузовская «тулка», моя полевая суімка и геолетоте- ский імолоток составили нам «домашний» уют и комфорт. Но все это еше не было походным лагерем потому, что рядом с палаткой не трепе­ тало задумчивое пламя костра. Мы развели огонь, разогрели тушенку, вскипятили чай. Поужинали. Кутузов на ладони поднес Орлику ломтик хлеба, посыпанный солью. Конь съел хлеб и благодарно положил свою большую голову Кутузову на плечо. Кутузов поднял над собой руки и обхватил ими голову Орлика.'Так стояли они, прижавшись головой к го­ лове, словно шепча друг другу на ухо свои тайны. Я не хотел мешать им. Пожелав Кутузову спокойной ночи, нарочи­ то шумно полез в спальный мешок и затих. В откинутый полог палатки мне хорошо были видны маленький костер и в его отсвете темные силуэ­ ты человека и коня, слитые ночью в одно непонятное и загадочное су- шество. Потом человек отделился и сел. Конь подогнул передние ноги, шумно лег рядом и положил голову человеку на колени. — Ну, давай, давай расскажи,— тихо сказал Кутузов, почесывая Орлика за ушами,— давай, давай, только тебе грех-то на жіизнь жало­ ваться. Ты вона какой. Опять же душу тебе не колобродит... Грех жа ­ ловаться. Кутузов встал, подошел к костру, подбросил в него несколько сухих веток, и в черное небо взметнулся сноп вертящихся искр. Кутузов по­ стоял в задумчивости над занимающимся пламенем, потом достал из палатки свою рогатулину, повертел ее в руках, поцарапал ногтем и вдруг ударил ее о колено и бросил в огонь. Постоял, глядя в пламя, сгреб в пятерню куртку на груди... «Инквизиция,— уамехнулся я,— сожжение на костре «волшебной палочки». Но тут же я поймал себя на мысли, что это больше, чем сожжение палочки. Может быть, сгорела сейчас вера человека: вера в идею, в себя, в людей. Я стал вылезать из мешка, чтобы подойти к Куту ­ зову, но он сам внезапно появился в палатке и начал стягивать сапоги. Я затих. А он, словно вспомнив о чем-то, опять вылез наружу. Принес в котелке воды с речки, залил лиловые головешки потухающего костра и полез в палатку. Он опустил полог и стал втискиваться в спальный імешок рядом со мной. Это оказалось не простым делом. И как я не изображал из себя спящего, мне пришлось «проснуться». В імешке мы с трудом уместились лишь по пояс потоіму, что он не вмещал ширину наших тел. Мы Лежали на спинах под углоім друг к другу, одетые в те­ логрейки, и потихоньку мерзли. Проснулся я ;еще до солнца оттого, что у меня совершенно зако­ ченели ноги. Открыл глаза, высвободился из мешка, на четвереньках выполз наружу и невольно расамеялся: ноги Кутузова, прорвав мешок торчали из палатки, как, наверное, минуту назад— и мои. Я снял с себя телогрейку и укутал ею ноги Кутузова, потом снял свитер. Холодное утро, словно крупным рашпилем, прошлось по моему телу. Я запрыгал на месте, широко закрутил руками, забоксировал повоз- духу. Пританцовывая, достал из палатки полотенце и мимо щиплющего чахлую траву Орлика побежал к реке. Зачерпнув в пригоршни воды, я плеснул себе на спину. Словно тысячи игл пронзили тело. Я отскочил назад, отдышался. Снова зачерпнул леденящую влагу и стал растирать ею грудь, спину, руки. Потом изо всех сил заработал полотенцам Тело запылало, перестало ощущать холод, от него пошел пар. Хорошо было стоять у студеной воды среди поседевших за ночь деревьев, под холод­ ным белесым небом и ощущать в себе здоровое крепкое тепло Натянув как обычно, свитер на голое тело, я занялся приготовлением завтрака. ’ Дык чего ж ты меня-то не растолкал? — услышал я рядом хрип­ ловатый голос Кутузова. — Поди, в лагерь торопишься? — А ты кажется, со мной надумал пойти? — нарочито весело спросил я.— Вот это правильно! Ну ее к черту, эту палочку. Навыду