Сибирские огни, 1985, № 10

— Вот окаянный. Теперь хоть как его гони — не отвяжется,— спо­ койно сказал Кутузов, поднимая фонарь над головой и освещая прибли­ жающегося Орлика.— А гад с ним, пускай бегает. Снова пошли вперед. Я чувствовал на своем затылке горячее дыха­ ние Орлика. Вышли к дальнему от лагеря шурфу. Кутузов подвесил над шурфом лампу, я спрыгнул вниз. Работалось мне весело. Перешли на следующий шурф. В не.м забой тоже был в почвенном слое, поэтому дел было немного. Так от шурфа к шурфу мы возвращались к лагерю. На седымом, в.осымом и десятом шурфах забои были врезаны в га­ лечники древнего русла, и отсюда надо было брать пробы, чтобы в ла­ гере отмыть из них шлихи. Я показал Кутузову, откуда и как брать про­ бу, а сам занялся тщательным описанием и Зарисовкой забоя. Закончил я свою работу раньше, чем Кутузов. — Ды к ты, оказывается, по-шустрому,— сказал он. — Жаль, свет у нас один на двоих, а то бы я пока другой шурф документировал. — Ды к это ж так и можно,— подмигнул он, доставая из кармана фонарик. Дело пошло еще быстрее: я в одном шурфе, Кутузов — в другом. Орлик бегал между нами, игриво фыркая. Мы работали, весело покри­ кивая на Орлика, и перебрасывались шутками. Голубизна между тем все больше разливалась по небу и сочилась на землю. Закончив работу, мы сели на холмик выброшенной породы. Кутузов разложил на газете несколько ломтей хлеба и луковиц. Орлик стоял рядом, опустив голову к самой газете. Кутузов разделил все поровну на троих, в раскрытой ладоН'И протянул коню кусок хлеба. — И спать совсем не хотелось, да? — сказал я. — Ды к чего ж оно спать будет хотеться, ежели работа такая пра­ вильная получилась. Перекусив, мы сложили все мешочки с пробами в рюкзак. Хорошо, что Кутузов каждый раз забирал их с предыдущего^ шурфа на следу­ ющий, а то они были бы сейчас разбросаны по всей линии. Нам долго не удавалось приспособить рюкзак на голую спину Орлика, но потом Кутузов нашел выход: сел верхом и положил рюкзак перед собой. Ско­ ро мы были уже на своей поляне. ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ Г Я вырвал листок из пикетажки я написал на нем: «Вадим! Не торопись осудить. Все — сложнее, все глубже. Ради бога, не беспокойся за нас. Ночью мы трудились, так что на работе наше отсутствие не отразится. Уходим на день. Еще раз: не волнуйся, не сердись. По-другому не мог. Не могли». Я приколол записку булавкой к внутренней стороне откидного по­ лога палатки Вадима и пошел помогать Кутузову. Гречневая каша из концентратов сварилась быстро, не заставило себя долго ждать и какао. Хотя мы не чувствовали голода, но свою порцию съели с удо­ вольствием. Потом Кутузов сложил в рюкзаки несколько банок туше­ ного мяса, сгущенного молока,, положил хлеба, соли, сахару, пристег­ нул фляги и котелки, в один рюкзак втиснул туго скатанный спальный мешок, в другой — палатку-серебрянку. Сделав несколько шагов по тропе, я еще раз оглянулся на наши палатки, на сизые головешки от костра, и в груди у меня возникло такое щемящее чувство, какое бывает у человека, впервые далеко уез­ жающего из города своего детства, когда видится он ему уже из окна отходящего поезда. Резко повернувшись, я лицом к лицу столкнулся с Кутузовым. — Да ты ведь впереди уже был,— удивился я. — Дык что ж, ежели был. Вот, значит, и вернулся. За ним,— 41