Сибирские огни, 1985, № 10

— Вадиім Григории? — отозвался Кутузов,— Дык ему полегчало небось теперича. Я его вчера вона как всего медвежьим жиром порастер. Полегчает. Молчали. Юра вставил в патронташ последний патрон. Сплюнул в костер, пропел речитативам: Вместо рябчикова пуза В вас бы мне пальнуть, Кутузов. 0-о-ох! 0-о-ох! Я б тогда от смеху сдох. — Болтаешь много,— ответил Кутузов. — Благодетеля из себя корчит,— словно не расслышав его, про­ должал Юра.— Волшебная палочка! Ну какого черта ты лезешь? Кто просил тебя? Какое тебе-то дело? — Дык раз полез — значится, было дело,— імедленно возразил Кутузов и добавил: — А я віместо тебя и вспоминать-то стыдился бы. — Это тебе вот, тебе стыдиться надо. Понимаешь,— придвинулся Юра ко імне,— ну приехал я из города на базу. Леха на баяне выводит, а мы танцульки устроили. Ну я все с поварихой танцевал, клинья под­ бивать стал. Вроде, не против девка. Ну как улеглись все, я дверь ее. ножичкам с крючка и — к ней. А она как заорет, дура. Ну тут этот,— Юра кивнул в сторону Кутузова,— как зверь влетел. В трусах. И с то­ пором ко імне. — Дык ты хоть бы трепать постыдился бы,— вставил Кутузов. — Тебя стыдиться, что ли? — медленно и зло пробаритонил Юра.— Саім бы, наверное, рад, только кто с тобой захочет, с юродивым. — Может, может, оно, конечно, и юродивый,— дрогнувшим голо­ сам залепетал Кутузов,— может, оно, конечно... Только б я ничего... Я бы ничего, если б ты к ней с чистым-то сердцам хоть, а то ведь подлюка... Губы его задрожали. Он амеішно махнул рукой. И пошел прочь от костра. — Ишь цаца какая! — бросил вслед ему Юра, сквозь зубы спле­ вывая в костер.— Если б хоть чужую я трогал, а то ведь ничью же, ничью... — Сволочь, гад, падла! — вскочил я.— А Галя, а Галя тебе кто?..' — Заткнись, детишка,— задыхаясь, выпалил он. И потом очень медленно: — Не надо нервничать. Ведь ты мог быть сегодня трупам. И вообще, что ты кричишь, детишка? Это что же — твое «спасибо»? — Гад, зачем ты спасал меня? Ты! Ты зачем? — застонал я. — Да, ты — само воплощение благодарности. Ночью спать было холодно. Когда, проснувшись утрам, імы выполз­ ли из палатки, вокруг было все бело. Снег казался чуточку голубым, на нем лежали прозрачно-сизые тени от деревьев. Наскоро сварив кофе и гречневую кашу из концентрата, мы молча позавтракали. Юра остал­ ся отмывать шлихи вблизи палатки, я ушел вверх по течению. Кутузов с радиометром пошел прослушивать побережье снизу. После первого же шлиха я понял, что снег и морозец спутают наши планы. Вода сделалась совсем ледяной, пальцы быстро становились красными и толстыми. Как сосиски. Прежде чем отмыть один шлих, приходилось по нескольку раз отогревать руки у костра, и тогда они сильно зудели. Работа двигалась медленно. Слишком медленно. А мы и продуктов-то взяли всего на два-три дня. К четырем часам я отмыл всего четыре шлиха, почти вдвое меньше, чем предполагал поначалу. Кожа на моих руках потрескалась и крово­ точила. Когда на следующее утро я после завтрака закинул за плечи рюк­ зак, чтобы идти в маршрут. Юра окликнул меня: — Постой, детишка. Кто же с такими руками работает? Гангрену