Сибирские огни, 1985, № 10

^мал я-о Юрке.— Значит, я трус, да?» — все больше распалялся я, чув­ ствуя, что гордость уже распрямлялась во мне. 1 — Эге-ге-ге-е-ей! — закричал я во всю глотку, поднимаясь на но- «ги.— Эге-ге-ге-ей! Не боюсь ни-ко-го1 Я горланил песни, матерился, уходил от костра в темноту. Я пере- ісиливал страх, я доказывал Гале, что я не трус. ? «А в лагере, наверное, сейчас ЧП»,— подумал я, представив себе, ^как взволнованно молчит Вадим, как по-деловому усердствует Этот и (даже мысленно я не хотел произносить имя «Юра»), как суетится Ку- - тузов; «Дык что же вы, братцы, искать надо. Ды к человек же совсем ^один». Да, я был совсем один потому, что у меня не было Гали. Юру я как-то легче зачеркнул. Взамен уважения и даже преклонения у меня. i накипела к нему злоба. 1 Но злости к Гале я не испытывал,, хотя и нестерпимо хотел этого. Вместо злости получилась тоска, длинная и смутная, как тропа, размы- .'тая ливнем. i Снова и снова мысленно я возвращался к Гале. С детства я не знал материнской ласки и, наверное, поэтому так сильно дорожил Га ­ лей. Я любил ее. Ее предательство было для меня кощунством. Я пы- тался понять, где и когда оно началось. Может быть, когда она танцевала с Юрой на экспедиционном ве- ‘чере, а может быть, потом, когда мы все ездили на маевку, когда игра­ ли там в волейбол, и Юра, конечно, играл лучше всех? Я не мог отде- лить теперь ее предательство от Юры. Я слепо блуждал в своем прош- I лом и не мог найти в нем тропы... Серебряною жилой с востока уже занимался рассвет. Я встал. Охотничьим ножом расковырял вокруг костра землю, закидал ею^крас- ные с фиолетовой поволокой головешки и пошел на север от своей кон­ трольной зарубки на сосне. 1 Я шел, прислушиваясь и считая шаги. К шелесту опавших листьев, взбудораженных моими ногами, примешался какой-то булькающий звук. Я осмотрелся: метрах в пятнадцати от меня журчал маленький ручеек. Я бросился к нему в радостном возбуждении: теперь я был не одинок, теперь у меня был проводник. Я не сомневался, что ручеек вы- ' ведет меня к лагерю. Расчет мой был прост: идти все время по течению. ‘Пусть ручеек сам даже не впадает в Крутиху, он. обязательно вливается в другой ручеек, а тот — в третий. И так постепенно они приведут меня ік Крутихе потому, что она в этом районе самая крупная река. А на Крутихе — наш лагерь. Я шел по ручью уже несколько часов. Он сильно петлял, а иногда совсем исчезал под покровом опавших ветвей и листьев. Тогда я, что- бы не потерять ручей, ногой продавливал мягкий покров и волочил ногу по воде, отчего листья буруном взбивались у голенища. Так я продви- гался вперед. От холодной воды нога постепенно деревенела, и я сме­ нял ее. Это был мучительный, но, как мне казалось, единственный спо- соб не потерять ручей. Я испытывал гордость за то, что нашел этот способ. Я уже не казался себе слйбым. Я победил страх, я не боялся тай­ ги потому, что умел с ней бороться. Я старался идти и ни о чем не ду­ мать. Но это удавалось ненадолго. Мысль о. Гале, словно колючка, за­ севшая в теле, мешала двигаться, смотреть, дышать. «Дурак,— неожиданно ругал я себя,— дождался. Уж лучше бы сам от нее ушел. Хоть не обидно было бы. И ничего в ней в общем-то нет хорошего. Подумаешь, красавица. И ничего даже в красоте не понима­ ет она. Конечно, не понимает. Если бы понимала, косу бы не отрезала. Дура, зачем она отрезала косу. Постой-постой!..» Я машинально стал восстанавливать в памяти давно минувшие подробности. Разрозненные, теперь они виделись мне в убийственной связи. ...Юра, я и еще трое ребят из другой партии зимои жили в одной секции общежития. Жили коммуной. После работы вместе ходили в столовую, а по вечерам в спортзал на тренировки по волейболу. Вышли 27