Сибирские огни, 1985, № 10

таки я и Леля, и они, маленькие, кубарем по полу катались, боролись, визжа.ііи, баловались. А утром я шел в свою контору, чтобы восемь ча­ сов на п ^ й точке елозить да штаны протирать за четыре рубля в день. Через год уже эта контора мне поперек горла стала... Один сезон, скрипл зѵбаіми, пропустил. А в новую весну такая обида взяла — вроде чужим я уже стал для геологов; они — в поле, а я — к своему столу в контору. И так заскребло у меня на сердце. Пришел домой, места себе не нахожу. А Леля, она у меня умница, все поняла. Высыпала из моего рюкзака картошку прямо на пол: «Собирайся,— говорит,— Вадим». У меня слезы так и пошли по щекам сами. И весь імир я бы для нее перевернул... а пока вот не могу и шубы купить. — Наверное, ты все-таки уйдешь из геологии? — оказал я. — Почему это? — Ну все у тебя заботы такие. Семья. Наверное, трудно это, да, Вадим? — Чудак-человек, а кому легко? — Ну Юре, например. И м^^е тоже... — Неправда, тебе легко не будет, а Юрий — он поэт... Хотя... Толь­ ко скажу я тебе, что в облаках витать легче, чем с облаками в душе по земле ходить. — Так ты не уйдешь? Не знаю. Как тебе сказать это... Геология, она ведь как женщи­ на красивая... молодых тянет. Влюбит в.себя, зацелует, одурманит... А потом и мордовать начнет. Бросить бы ее к чертовой матери. Да куда уйдешь, если только она-то тебе и нужна, проклятая, если сам ты — в ней уже. А ты... хорошо, что Симонова любишь... Знаешь вот это,— и он начал медленно с придыханием: Кружится испанская пластинка. Изогнувшись в тонкую дугу. Женщина под черною косынкой Пляшет на вертящемся кругу. Одержима яростною верой В то, что он когда-нибудь придет. Вечные слова «Ѵо і:е рието»' Пляшущая женщина поет. Вадим пошевелился и, видно, растревожив больную ногу, глухо застонал. Мы долго еще говорили о его Андрюхе, о нашей россыпи, о космосе... Мне вдруг захотелось так много рассказать еіму. И я говорил ему про то, что у меня в войну уімерла мама и что отец перед тем, как уйти на фронт, приезжал на коне и катал меня, и про то, что я* люблю Галю... , Мы заснули под утро. На следующий день я испытывал очень странное чувство. Мне ка ­ залось, что наша духовная близость осталась в прошедшей ночи, теперь ьмое самое сокровенное знает чужой. Было так не по себе, словно я хо­ дил перед Вадимом голыім. И был насторожен я и молчалив, и готов был, что в любую минуту моя вчерашняя откровенность может обер­ нуться неосторожным словам Вадима и больно ранить меня, незащи­ щенного. Возімож.но, и он испытывал подобное, в.о всяком случае, мы больше молчали и избегали смотреть друг другу в глаза. Время тянулось медленно. Мы отремонтировали радиометр и по­ ходный радиоприемник «Турист». Правда, приемник работал всего на одной волне. Но мы были довольны и этим: слушали музыку и послед­ ние известия. А ночью Вадим опять бредил. Каждый раз, когда он при­ ходил в сознание, он улыбался виноватой улыбкой и говорил: — Намучился ты со мной тут, да? Он сильно похудел, и черты лица его обозначились резче. ' «Я тебя люблю» (испанок.).