Сибирские огни, 1985, № 10

Пристальная зоркость Л. Ершова особен­ но видна в рассказе «Ездил Шубарин на родину...»: «...такая уж была натура у Юшкина. Как стал замначальника, так весь переменился от макушки до пят. Походка сделалась вальяжной, взгляд чуть насмеш­ ливым. Даже прическа изменилась —- по­ явился пробор...» Отметим, что замначальника стройконто­ ры Юшкин — выходец из деревни, как и главный герой рассказа. Юшкин и Шубарин уже не те маргинальные люди, что у Шук­ шина, которые зачастую не могут до конца освоиться в городе и живут словно в лодке у берега: одна нога еще на берегу, а другая в утлом суденышке, качающемся на волнах. Нет, эти вполне освоились в небольшом городке, у них все, «как у людей». И жена у ІІІубарина вполне современная, даже очень («Зачем мне к старости достаток,— говоірит она,— я молодая ! хочу пожить»). А уж что не в деньгах счастье, так об этом лучше не заикаться. И она прямо-таки вдалбливает Шубарину, что это было мод­ но в тридцатые годы, а ты, дескать, жи­ вешь в восьм,идесятые, и твои взгляды, то­ варищ Шубарин (так и говорит «товарищ»), «устарели ровно на полвека». С такими вот невеселыми думами едет Шубарин на несколько часов в родную де­ ревню. Ровно двенадцать лег не видел он «той местности, откуда брала начало его жизнь». Но с наскока въехать в родную Калиновку не дают наспех сооруженный шлагбаум — «неошкуренная осиновая жердь с противовесом» — и старик, сидящий у будки-времянки. В деревне яшур. Затейливости в сюжете рассказа вроде бы никакой. Автор дает возможность герою остановиться у околицы, поразмыслить о своей малой родине, о своих корнях. В за­ вязавшемся разговоре с дедом он узнает, что дед этот — бывший сосед Шубариных, любивший когда-то его мать. «Екорь-мокорь! — воскликнул он... — Дай-кось, погляжу на тебя... Марья, мать- то твоя, жива ль? — Старик смотрел на Шубарина не моргая, словно раздумывал над его ответом, смысл которого между Тем был предельно ясен и печален...» В рассказах, как и в повести «Школьный пригорок», симпатии автора всегда на сто­ роне щедрых душой простых людей, спо­ собных на «глубокие чувства, прямые и честные поступки» (так сказано в предисло­ вии). На их фоне низкопробная мораль обывателя выглядит особенно невыгодно. Читателю, склонному ко всякого рода «интеллектуальной усложненности», многие рассказы могут показаться слишком уж «простыми». Но это далеко не так: за внешней простотой — и большие мысли, и чувства, и волнения. Но кое-что настора­ живает в самой писательской позиции Лео нида Ершова. Это — как бы две параллель ные линии, кочующие из одного произведе ния в другое. Во-первых, хотелось бы точ нее определить географические координаты когда читаешь отдельные рассказы. Вспом ним, что тот же Шукшин не чурался на зывать прямо место действия в своих рас сказах. К тому же эстетическое освоение малой родины обогащалось у него цветами и запахами именно его родных колков и полей, своеобразной окраской словечек, без всяких помех входивших затем в обойму русского литературного словаря. «Есть писатели,— говорил А. Т. Твардов­ ский,— читая которых не удается почувст­ вовать, распознать, откуда он родом — с юга или севера, из города или деревни, есть ли у него своя река или речка...» Именно эта сторона в сборнике Л. Ершо­ ва прослеживается слабо. Теперь о другой линии, на которой тоже хочется остано виться особо. За неимением места в корот кой рецензии не буду прибегать к прос транным аргументам. Они, что называется на поверхности чуть ли не в каждом рас сказе и даже в повести, где главный герой молодой школьный учитель Олег Курганов не может сложить свою семейную жизнь. Виноваты в этом, как ни странно, только жены. На протяжении всего сборника — из одной вещи в другую — переходят эда­ кие типажи в женском обличье, «эманси- пушки» (и не обязательно городские), кото­ рые заставляют страдать хороших людей и которые едва ли достойны их любви. По­ маявшись с ними, праведные (иногда не совсем) мужчины приходят к выводу, что такая-то. увы, не стала «девушкой его мечты». Не хочется думать, что для Л еорда Ер­ шова, автора первой прозаической книги (до этого в 1979 и 1981 годах вышли на Алтае два его поэтических сборника), по­ добная линия человеческих взаимоотноше­ ний станет довлеющей. В сфере духовных характеристик чело­ века, как сейчас известно, в русском языке зафиксированы чуть ли не полторы ты­ сячи свойств личности (умудрились же подсчитать!). В той или иной комбинации они приложимы к конкретным людям, как и к персонажам литературных произведе­ ний. Но комбинаций-то в таком большом ряду необозримое множество! Остается лишь сожалеть, что автор сборника, не мудрствуя лукаво, пользуется только од­ ной из них, обедняя таким образом свое повествование... Экзамен по жизненной фи­ лософии, как мы знаем, дело архисложное... В. МИХАНОВСКИЙ