Сибирские огни, 1985, № 9

— Да, мама. — Зайди к Зорьке... — К кому? К Зорьке... к Заре... — еще больше запутала мать свою просьбу, назвав корову неестественным полны.ч именем.— Сена там подложи... девчонки заняты, потам подоят. Не обидишься? Здравствуй, опора земли моей, с белой звездой во лбу — корова! Здравствуй, богиня жизни моей, священная корова! Рога у тебя изви­ листы, ка к мелодия. Глаза нежны, как глаза у девушки. Сыр для стар­ ца, молоко для ребенка, ометана для праздника, мясо для будней — прости и ^ а в ь с я ! Я пас тебя в детстве, стреляя кнутом, но я тебя не обижал. Я книгу читал, бредя за тобой по траве и колючкам, заходя в знойные часы, ка к и ты, по шею в воду... Здравствуй, моя передвиж­ ная библиотека корова! К а к есть у избы опора — печь, так и ты опо­ ра двора не царского, не королевского, а моего — крестьянского... Я бы портрет твой самой волшебной кисточкой нарисовал, ка к Рафаэль рисовал Мадонну... с теленочком, ка к с Христом... Послушай, белолобый, с рогами не больше пистолетной пули... маленький, на еще шатающихся ногах... не лижи мне босую пятку... я лежу молодой, на горячем бугре, под синим, под красным, под зеленым солнцем... Мне снится мое будущее, прекрасное, как парное молоко! И собственная корова! Здравствуй!.. Уже в сумерках приехали наконец автобусам колхозники из Бик- ташева. Многие прихватили с собой одеяла, понимая, что не всем най­ дется место у Ибрагимовых и добрых соседей, поспят в автобусе. Среди бикташевцев Альберт не сразу увидел старикан старуху— Ислам- бабая и бабушку Нагиму. Рустема с ними не было — оказывается, он простудился и вторую неделю лежит в мензелинской больнице с воспа­ лением легких. Выскочила Черная бабушка с четками в левой руке, обняла Нагиму, они завыли и пошли молиться. Старый рыбак шагнул в большую комнату, исподлобья поамотрел на Хасана, сивый, наголо остриженный, аморщил гладкое бабье лицо и, выйдя под снег, стоял и молча смотрел на людей. О чем он думал в свои восемьдесят лет? Он видел много смертей — и на гражданской войне, и на Великой Отечест­ венной. Он сожмурил круглые, как у кошки, глаза и резко открыл. — Зеьмлю копают? — спросил он у молодого Ибрагимова. Альберт кивнул. — Я рыбу привез, там, в сумках, отдай женщинам — пусть отнесут в сарай, чтобы не растаяла. Пригодится, пригодится для поминок, не миллионеры... И только сейчас Альберт заметил, что все люди, которые приходи­ ли, несли и маленькие подношения — складывали в сенях то сеточку с яблоками, то курицу в полиэтиленовом пакете... то сыпали металли­ ческие деньги в сумку Черной бабушки — для нищих, как объяснили Альберту старухи. Так положено, чтобы вдова раздавала мелочь нищим на кладбище — пусть ьмолятся за Хасана. Какие нищие? Откуда?.. Кто-то сказал в толпе возле ворот, что только что видел «Волгу» и в ней Синельникова. «Как Синельникова?! — встревожился Альберт.— Откуда?! Он и сюда приехал? Зачем?!— Альберт велел не говорить матери. Но чувство тревоги в нем еще более усилилось.— Что еще?! Что ему надо? Мы же обо всем договорились...» Курившие мужики расступились — во двор прошла почтальон Вене­ ра. Она подала Альберту телеграмму, Альберт зажег спичку — прочитал: