Сибирские огни, 1985, № 9

он формулирует и ее идею: следует написать «о рассказах Серошевского и Та­ на, с одной стороны, рисующих дикарей северо-восточной тундры как людей выше цивилизованного человека, и с другой сто­ роны— о повестях Горького, который ви­ дит настоящий образ человеческий, не ско­ ванный цивилизацией, — в босяках. Роман­ тизм Серошевского и Тана симпатичней, особенно если взглянуть с точки зрения сибирских интересов, и если сопоставить «босяков» с «дикарями» тундры». Восприятие первых романтических произ­ ведений М. Горького здесь необычно, но не содержит категорического осуждения с точки зрения «сибирских интересов»; По­ танин предлагает задуматься над литера­ турным процессом во всей России, включая, как видно, и Сибирь. А полное одобрение повести Г. Д. Гре­ бенщикова «В полях» основывается на следующем положении; «Из таких работо­ способных ячеек, как семья Архипа (глав­ ного героя повести — Н. Я.), составлена сибирская народная масса. В этой кристал­ лизации сибирской жизни—-залог ее здо­ рового развития». Возможно, нечто такое Потанин уловил в позиции Гребенщикова, но в действительности до провозглашенной «кристаллизации» было далеко; Потанин не заметил в повести тоску Архипа по лучшей жизни, его трагедию от внутренней опусто­ шенности, причины которой ему не ясны. Хотя и справедливы слова Потанина: «Труд обнимал и поглощал в себя всю мо­ раль Архипа»,— они не отражают всего содержания талантливо написанной повести, напротив, фактически сужают его, особенно когда произносится такая, казалось бы, возвышающая произведение фраза: «Жизнь Архипа проходила в строгом подчинении ритму мировой жизни». Исходное положе­ ние, в котором отсутствует и намек на рас­ тущее классовое расслоение сибирского крестьянства, помешало Потанину проник­ нуть в глубь этого сложного произведения писателя-сибиряка. Противоречия, неточности, даже провалы в деятельности, в работах Потанина уви­ деть с течением времени будет еще легче; труднее с большого теперь расстояния за­ метить и по достоинству оценить, насколь­ ко его многочисленные выступления ока­ зывались необходимы и действенны в мо­ мент их появления в периодической печати. Возьмем лишь один пример — небольшую статью «Шаманы и шаманисты», появив­ шуюся в воскресном приложении к газете «Сибирская жизнь». Опровергнув бульвар­ ное, обывательское представление о шаман­ стве как о вере в существование злых ду­ хов, вроде наших водяных и леших, которые всячески вредят людям, Потанин с горечью сообщает о практических выво­ дах из такого представления —о гонении на это верование, «хотя бы и не при помо­ щи жестоких средневековых средств». Ина­ че сказать, средства при гонении все-таки применяются, и достаточно дремучие. «Но когда мы ближе познакомимся с духовным багажом шаманистов,— про,50лжает Пота­ нин,— мы найдем у них поэтическое воз­ зрение на природу, и радость бытия, и идею человеколюбия, и уважение к жизни живых существ, не только сквозящие в легендах, но и проводимые в жизни. Ут­ верждаем это на основании наблюдений над некультурными племенами южной Си­ бири». Наблюдения над алтайскими шаманиста­ ми сравниваются Потаниным с бурятскими и монгольскими, вскрывается легендарно­ поэтическая основа их религиозных постро­ ений. Представления шаманистов о боге, о мире и человеке в сущности противо­ поставляются Потаниным христианской официальной религии, которая без обиня­ ков целые народы, не исповедующие хрис­ тианство, объявляет «варварами», их жизнь сравнивается с жизнью животных. Завер­ шая статью, Потанин задает читателю иронический вопрос: «То, чем мы собираем­ ся заменить его (шамана) поэтические ле­ генды, во многих случаях, не суше ли того, что он имеет в своем запасе?» Потанин не распространяется о других особенностях, присущих всякой религии с ее регламен­ тациями, обрядами, злоупотреблением до­ верием. Это не входило в задачу его статьи. Но он как бы предвидел ею события на Алтае, происшедшие буквально на сле­ дующий, 1904, год, когда алтайцы едва ли не всей массой отказались от шаманизма с его жестокой обрядностью и пошли за своим религиозным реформатором-бурха- нистом Четом Чалпановым. Представители христианской церкви на Алтае вкупе с по­ лицейскими всполошились, разожгли у русского населения националистические инстинкты и расправились со сторонниками религиозной реформации, носившей под­ черкнуто мирный характер. В январе 1905 года Потанин обращается к В. Г. Короленко с письмом, которое начина­ ется так: «Вероятно, Вам из газет уже известна возмутительная расправа, учиненная нынеш­ ним летом уездной полицией в союзе с бийским епископом Макарием над кочевни­ ками Алтая, но до Вас, конечно, не дошли подробности этой кровавой истории». В письме выражена просьба защитить алтай­ цев так же, как сделал это, в свое время, Владимир Галактионович в Мултан- ском деле. В. Г. Короленко не смог поло­ жительно ответить на это предложение, и защищал их Д. А. Клеменц, защищал блес­ тяще, по свидетельству современников, с глубоким знанием истории и верований алтайцев. Все, привлеченные к суду, были оправданы. Но как характерна и последо­ вательна позиция Потанина-гуманиста, за­ щитника народов Сибири! Такие примеры можно умножить, если, наконец, будет из­ дано уже готовое собрание писем Потани­ на, предпринятое Иркутским университетом (первый том «Писем» из предполагаемых четырех вышел в 1977 году). Не может не привлечь внимание и сов­ ременных читателей речь Потанина в день, когда отмечали его 80-летний юбилей, то есть в сентябре 1915 года. Он в ней гово­ рил о долге каждого человека перед Роди­ ной, он справедливо говорил и о «малой» Родине и «местном патриотизме», и о «большой», о любви ко всей России, Рос­ сии Пушкина и Белинского, для которой нелыя не трудиться самоотверженно, со всей отдачей своих сил. Он снова и снова возвращался к требованию о необходимо­ сти для краев и областей России добиться большей самостоятельности, что не выгля