Сибирские огни, 1985, № 9

нашей Родины, а не только значение в об­ щей жизни общего нашего отечества — России.» ^ Так, в представлении Потанина, местные интересы края перерастают не только в об­ щероссийские, так обосновывается необхо­ димость длительной и настойчивой програм­ мы просвещения крестьянских масс, конеч­ ным результатом которой будет «общинное (т. е. социалистическое обобществленное) хозяйство». Несмотря на общую для того времени прогрессивность и безусловный демократизм «областнической идеи», она содержала немало уязвимых положений, которые с ходом исторических событий не­ умолимо обнаруживались и требовали уточнений, изменений как в теории, так и в практической деятельности. Но в 1876 го­ ду Потанин именно с точки зрения «мест- I ных интересов», интересов сибирских кре­ стьян, и обрушился на произведения писа- телей-сибиряков — И. В. Омулевского и И. А. Кущевского. Охарактеризовав образ Светлова (из ро­ мана «Шаг за шагом») с самой отрицатель­ ной стороны, Потанин заключает: «Сказан­ ного достаточно, чтоб оценить с местной точки зрения значение таких деятелей, как Светлов. Мы вовсе не хотим выставить его человеком нечестным, он только бесполе­ зен... Светлов,— продолжает далее Пота­ н и н ,- с пренебрежением отнесся к местным вопросам, которые ему казались мелкими, или лучше — были совсем неизвестны. Он не подозревал их существования, не доду­ мался до них и потратил свое время на отбивание чужой жены...» Роман Кущевского «Николай Негорев, или благополучный россиянин» Потанин не анализирует, он лишь рассуждает о том, почему в целом роман не может заинтере­ совать сибирского читателя: «Я уверен, не отнесись автор «Негорева» так неуважи­ тельно к местной жизни, его произведение выиграло бы в своем содержании». Правда, Потанин отметил, что первая часть рома­ на, связанная с сибирским бытом, читается с доверием и «с таким увлечением, что от книги нельзя оторваться», однако же оче­ видна узость и уязвимость подхода Пота­ нина к художественным произведениям. Его «сибиризм» не позволил рассмотреть подлинное идейно-художественное значение произведений Омулевского и Кущевского. Между тем их высоко оценила вся передо­ вая демократическая критика. В эти же 70-е годы Потанин выступает с очерками «Крымские письма сибиряка», «Из записной книжки сибиряка» (газета «Сибирь», 1876). Они примыкают к его вы­ ступлениям в «Камско-Волжской газете», но более жестко акцентируют сибирскую тему. Эти очерки являются своеобразными зарисовками, подчас живописными, посколь­ ку в «письмах» или в «записках» дневнико­ вого характера без выражения своих чувств, без личного присутствия не обой­ дешься — выбранный жанр ко многому обязывал. Вкус к изображению людей, го­ родов, сел и деревень со всей их окружа­ ющей обстановкой у Потанина всегда был. К этому следует добавить, что писались очерки в канун второй революционной си­ туации в стране, когда даже в легальной печати так или иначе росла и углублялась дискуссия о путях развития пореформенной России, когда только отшумела трагическая эпопея «хождения в народ» революционно настроенной молодежи. Очерки Потанина свидетельствуют, что он пристально следил за народнической литературой, как художе­ ственной, так и теоретико-публицистиче­ ской, и сам занял типично народническую позицию с ее идеализацией крестьянской общины. Исторически идеализация общины объяснима. «Земля и воля», созданная в се­ редине 70-х годов, требовала исключитель­ ного внимания к общине, поскольку «тре­ бования народа» для них — требования большинства населения — крестьян. У Потанина эта идея, давняя для него, ос­ ложнялась тем, что он выделил и обособил крестьянскую общину в Сибири. Он считал, что в Сибири «общинный дух царствует» и что здесь «развитие общинных форм, быта ожидается еще в будущем». И если на Урале «развитие общинных форм» уже за­ вершено и является отжившей «древностью из музея», то в Сибири оно «все еще в движении, куда-то идет, к чему-то стремит­ ся», н «симпатии крестьян, строителей об­ щин уже видны...» Потанин даже говорит о том, что в «иных местах складывается земледельческая община». Однако какими бы преимуществами ни обладала община в Сибири в сравнении с общинами в России, в стране происходил единый для всех ее краев процесс — расслоение деревни, рост капиталистических эле.ментов и в сельском хозяйстве, и в промышленности. И этот про­ цесс в Сибири хорошо, многогранно и убе­ дительно показан Н. И. Наумовым в его очерках, объединенных в книге «Сила со­ лому ломит», в очерках «Деревенский торгаш», «Юровая», «Крестьянские выборы» и др. Потанин в «Записной книжке сибиря­ ка» учитывает, что показанные Наумовым в очерках торговцы «высасывают из народа его трудовые деньги», но тут же уверяет читателя, что будто бы в Тобольской губер­ нии, например, «мироеды менее заметны, чем в европейской России», и будто бы в Си­ бири жизнь поставила важный вопрос: кому вести народное хозяйство — госу­ дарству или крестьянству? И будто бы крестьяне-общинники «около Тюмени» отве­ тили: «Землю всю... представьте нам... при­ думывать системы полевого хозяйства 'ох­ ранение лесов и проч.— пусть будет наше дело». Сибирские крестьяне, конечно, могли так ответить, но беда в том, что их никто не спрашивал да и не мог спрашивать, так как во главе государства находились поме­ щики, ревностно осуществлявшие свою экономическую политику уже с опорой па капиталистические элементы. Давая высо­ кую оценку рассказам и очеркам Наумова за их безусловную правдивость. Потанин отмечает, что «он вводит нас в мир, где господствуют мироеды, сухие, черствые, безжалостные к страданиям бедняков», и далее замечает: «что Наумов описывает только кулаков, нужно, конечно, объяснить до некоторой степени свойствами его та­ ланта». Посыл этот, конечно же. неубедите­ лен, так как критическое направление та­ ланта определяется не одними индивидуаль­ ными его свойствами, а самой действи­ тельностью, о которой и Потанин тут же отзывается по преимуществу в негативном плане: крсстьяним-зверолов равнодушен к общине, становится индинидуалистом, об­ щественные инстинкты слабы, не развиты», местная интеллигенция еще не сформиро