Сибирские огни, 1985, № 9

розову стихотворение в «Зауральском крае». Не следует забывать, что сотрудниками и даже руководителями сибирских газет не­ редко были политические ссыльные, скры­ вавшиеся за псевдонимами и подставными лицами... Не удивительно, что «при внешне беспри­ страстно-академичной тематике лекций каж­ дое морозовское выступление превращалось чуть ли не в революционную манифестацию» (Анат. Пудваль). Лекции проходили при огромном стечении народа, в до отказа пе­ реполненных залах. Морозов сразу «прико­ вывал к себе внимание тысячной толпы, маг­ нетизировал ее одним словом, одним же­ стом». Его выступления были рассчитаны не на избранную публику, а на широкую ауди­ торию, отличались простотой, доступностью изложения. Так, газета «Омский телеграф» сообщала, что на лекции по химии аудитория «была не только обстоятельно ознакомлена лектором с историей вопроса о философском камне, но по пути была введена в широкий простор научной мысли о периодичности яв­ лений, причем образные примеры из различ­ ных областей знания давали возможность усвоить мысли лектора даже мало подго­ товленному слушателю. Несколько химиче­ ских опытов намекнули публике о почти волшебной силе науки...» Ч При появлении в зале ветерана русской революции вся аудитория непременно вста­ вала, приветствовала его бурными аплоди­ сментами. Ксения Алексеевна так вспомина­ ла о выступлениях в Томске: «При появле­ нии лектора зал встает и так долго аплоди­ рует, что кажется, лекция никогда не нач­ нется». Магнетически действовало на слушателей то, что Николай Александрович заканчи­ вал лекцию «В поисках философского кам­ ня» словами своего любимого поэта Некра­ сова: Доля народа. Счастье его. Свет и свобода Прежде всего! Об этом, например, писали газеты «При­ амурье», «Зауральский край». В Иркутске в переполненном зале «русский Баян свободы, апостол воли», как его называла газета, за­ кончил выступление призывом верить в цар­ ство и торжество свободного человека. Сибиряки горячо сочувствовали усилиям ученого, направленным на развитие науки в условиях консерватизма царских властей. Хабаровчане собрали и передали исследова­ телю звездного неба деньги на строительство астрономической обсерватории при Петро­ градской биологической лаборатории. Морозов проявлял большой интерес к про­ мышленно-экономической и культурной жиз­ ни края. Так, в Екатеринбурге он ездил на Березовский завод, осматривал медный руд­ ник, обсерваторию, посетил типографию и редакцию «Зауральского края», где беседо­ вал с сотрудниками. Весьма благоприятное впечатление произвел на него музей Ураль­ ского общества любителей естествознания, и гость заметил, что «это, пожалуй, первый в России по богатству научного материала музей» ^ > «Омский телеграф>, 1915, 3 ноября. • «Зауральский край». 1915. 12 ноября. В Омске ученый присутствовал на засе­ дании правления общества потребителей, приветствовал его и желал ему процветания как раз накануне съезда союза потребитель­ ских обществ ‘. В Томске Морозов встречался с предста­ вителями общественности, фотографировал­ ся со студентами и учеными университета, побывал у знаменитого путешественника Г. Н. Потанина, присутствовавшего на этих встречах. Потанин опубликовал в томской газете «Сибирская жизнь» статью о Морозо­ ве, которую перепечатали другие сибирские газеты. Автор статьи остановился на двух сторонах деятельности Николая Александ­ ровича — как революционера и как ученого. Высоко оценивая его участие в освободи­ тельном движении, Потанин сравнивает Мо­ розова с Чернышевским: «Н. А. Морозов одарен исключительным темпераментом; мощь духа, характеризующая его жизнь, приближается к уровню, на котором стоял Чернышевский.» Это подтверждается тем, что он стойко перенес 30 лет заключения и «одиночество в четырех стенах не прожил даром». В изучении химии и воздухоплава­ ния он следовал за своим учителем Менде­ леевым. «В лице Морозова соединились и узник, и летчик. Какой контраст в жизни че­ ловека! Редкий человек находился в таком положении, которое бы так суживало сво­ боду человека, как то, в котором Морозов провел 30 лет! Не видеть людей, не видеть лесов, не видеть ничего, кроме кирпича. Сте­ на тюрьмы — вот самый близкий горизонті И потом полеты в воздушном океане, широ­ кие горизонты...» Морозов привез из Томска две книги в темно-зеленом с золотом переплете. Одна — «Город Томск», изданная в 1912 году и по­ священная истории города и университета. На титульном листе написано: «Славному ветерану-борцу за светлое будущее России, великому шлиссельбургскому узнику Нико­ лаю Александровичу Морозову на память о посещении Томска (13—18 октября 1915 го­ да) от группы сотрудников и редакции «Си­ бирской жизни». Далее следовали автогра­ фы — Вс. Крутовский, профессор универси­ тета, писатели Георгий Гребенщиков и Вла­ димир Бахметьев, путешественник Г. По­ танин и другие (всего 10 подписей). Другая книга — подшивка журнала «Си­ бирский студент» (№№ 1—8 за 1914 год), на которой более 20 подписей *. Николай Александрович навестил на окра­ ине Томска вдову своего друга поэта-рево- люционера С. С. Синегуба — Ларису Василь­ евну, последовавшую за мужем в ссылку. Долгие годы Морозов не терял связи с томской интеллигенцией — переписывался с профессорами, общественными деятелями. Среди них был профессор Томского техноло­ гического института Борис Петрович Вейн^ берг, сын известного поэта. Желая посвя­ тить себя научным занятиям в тихом спо­ койном месте, Морозов собирался в 1918 го­ ду занять должность ординарного профес­ сора химии в этом технологическом инсти­ туте, однако ближайшие события в Сибири помешали переезду... ' «Омский телеграф». 1915. 30 октября. * Цитируется по газете «Омский телеграф», приложение к № 228 от 29 октября 1915 г. • Эти книги хранятся в Доме-мѵзее Н. А. Мо­ розова в Борке Ярославской области.