Сибирские огни, 1985, № 9

пробуждения народной революции, они не достигли и не могли достигнуті>» ...Готовилось покушение на Александ­ ра II. Морозов получил тревожное письмо от Перовской: «Ты один можешь в такие дни заменить Александра Михайлова. При­ езжай как можно скорее!» Передав полу­ ченные от Маркса книги Плеханову, недав­ но вошедшему в редакцию «Социально-ре­ волюционной библиотеки», он поторопился в Россию. И вновь при переходе границы был арестован и брошен в Варшавскую ци­ тадель. «Дорогу на эшафот ему упредили Софья Перовская, Андрей Желябов, Тимо­ фей Михайлов и Николай Кибальчич» ^ Мо­ розов по «Процессу 20-ти народовольцев» был осужден на пожизненное тюремное за­ ключение. Долгие годы он не знал, что «Ма­ нифест Коммунистической партии» переве­ ден на русский язык Плехановым и напеча­ тан им в 1882 году с предисловием Маркса и Энгельса. Морозов просидел три года в Алексеев- ском равелине Петропавловской крепости. За это время из пятнадцати заключенных здесь осталось в живых, кроме него, только трое — Тригони, Фроленко и безнадежно больной Арончик. А потом, более 20 лет, он томился в «шлиссельбургском гробу» — «страшной одиночной крепости», которая «должна была играть роль постоянной угро­ зы революционному движению, быть мо­ жет, даже более действительной, чем угроза смертной казни». «Длинный мрачный кори­ дор, еле освещенный коптящими керосино­ выми лампами и по всем углам усеянный шепчущимися жандармами. Одна за другой тянутся глубокие темные ниши плотно за­ пертых дубовых дверей с огромными засо­ вами и замками. Везде гробовая тишина. И только где-то далеко, за этими зловещими черными дверями, слышатся порой тяжкие вздох* и сдавленные стоны больных и уми­ рающих заключенных... И так проходили дни, месяцы, годы...» Сырость, теснота, мрак, недоедание, веч­ ное одиночество, утрата товарищей— одних казнили, другие добровольно уходили из жизни, чтобы облегчить участь оставших­ ся... Осаждали болезни. Как-то еще перед Шлиссельбургом доктор Вильмс докладывал Александру III, что Морозову осталось жить три дня. Но заключенный № 4, как он значился в Шлиссельбургской крепости, по­ бедил и цингу, и туберкулез, и ревматизм, грудную жабу и ряд других начинавшихся у него заболеваний. Боролся с ними гимна­ стикой, ходьбой, неустанной умственной ра­ ботой. Он был убежден: «...Нет ничего бо­ лее укрепляющего нервы, как серьезная на­ учная работа. Знаю это по самому себе и советую всем»*. Гимнастикой Морозов занимался до кон­ ца дней и, призывая к этому других (ибо она дает хорошее развитие, бодрость, тру­ доспособность), подчеркивал, что «порукой в том его 90 лет». В камере, где от стены до стены было все­ го четыре шага, Николай Александрович проходил ежедневно по 8—10 километров. «Когда заключенные завоевали право пе­ реписки (что произошло через семнадцать лет после осуждения Морозова), Вера Ни­ колаевна Фигнер с юмором писала своим родным из Шлиссельбурга, что за время за­ точения она прошла Землю по экватору (40.000 километров), а Морозов так до Лу­ ны дошел (400.000 километров)» Порою щемило сердце при воспоминании о родных березах, речных туманах и тихих полях. Но узнця знал, что заключение по­ жизненно. И еще знал, что «нашей вольной души не сломить никогда». Спасла и наука. После того, как арестованным стали выда­ вать книги, Морозов прошел университет­ ский курс по математике и естественным наукам, изучил 10 иностранных языков и написал ряд ценных работ, в том числе «Пе­ риодические системы строения вещества» и «Откровение в грозе и буре: История воз­ никновения Апокалипсиса». Когда револю­ ция 1905 года открыла перед ним двери ка­ земата, он вынес из одиночки 26 томов на­ учных сочинений! Стоял октябрь, природа замирала до вес­ ны, но на душе узника было светло. Когда его спрашивали, что нужно делать, чтобы в ужасных условиях тюрьмы остаться не­ сломленным физически н духовно, он от­ вечал: «Да ничего особенного; поменьше думать о себе» *. Никошай Александрович был ученым-эы- циклопедистом. Он профессионально зани­ мался хішией, физикой, астрофизикой, гео­ физикой, математикой, физиологией, науч­ ным этеязмои и многим другим. Но его лю­ бимицей была астрономия. Отмечая «несгибаемую силу воли, фено­ менальную память и творческий ум», на ко­ торых воздвигалось «величественное здание» его открытий, Владимир Чивилихин в своей книге «Память» перечисляет наиболее инте­ ресные и бесспорные из них: «Первым в астрономии узник Шлиссельбурга высказал догадку о метеоритном происхождении лун­ ных кратеров и малой сопротивляемости межзвездмого светоносного эфира. Возра­ жая самому Д. И. Менделееву, впервые в мировой науке разработал научную теорию о сложном строении атомов и их взаимо- превращаемости, первым доказал существо­ вание инертных газов и нашел им место в периодической системе элементов, первым в мире объяснил явление изотопии и радио­ активности, объяснил причины звездообра­ зования, стал первооткрывателем многих явлений в метеорологии, нашел новый метод алгебраических вычислений, впервые в хи­ мической науке разработал идею ионной и ковалентной связи, первым в истории биоло­ гии дал математическое обоснование про­ цесса естественного отбора...» ® <в. и. Л е н и н . Поли. собр. соч., т. 30, с. 315. * Л. З л о б и н а . Легендарная жизнь,— «Челя­ бинский рабочий». 1983, 24 февраля. ®П. Ф. Я к у б о в и ч (Л. Мельшин). Шлиссель- бургские ьяученики. СПБ. 1906, с. 3, 14. < Из письма Н. А, Морозова к И. П. Малютину от 2 декабря 1931 г. Гос. архив Челябинской обла­ сти, фонд 1665. оп. 1, един. хран. 77. л. 14. > Б. В н у ч к о в . Невыдуманные истории о Н. А. Морозове.— «Северный рабочий». 1969. 5 марта. • Там же. ' В л а д и м и р Ч и в и л и х и н . «Память»,— .«Наш современник», 1983, № 10. с. 87.