Сибирские огни, 1985, № 9

вает везде и всюду. Тут расскажет, там узнает, здесь распоряжение передаст, новос­ ти, посылки из поселка на точку, посовету­ ет, объяснит, потому что всю райкомовскую работу он знает, и постановления и прика­ зы, и все поселковые слухи, и к тому же свой человек, шофер. И ведь слушают его и, действительно, воспринимают как третье­ го, как существующую единицу. Он даже сам в роль вошел. И пусть зарплата мень­ ше, чем в гидробазе, но зато та же тунд­ ра, то же Карское море и те же команди­ ровки в «поле», но не на полгода, как на гидробазе, а от силы недели на две, и опять домой, где у него семья и трехкомнат­ ная, со всеми удобствами, квартира, и при всем этом все равно считается Север, ничего не отнимается. И обеспечение остается хо­ рошее. Есть какая-то красивая, счастливая, за­ видная жизнь, которая людям подчас смут­ но грезится, снясь по ночам, очертания ко­ торой лишь слабо им представляются. Меч­ та о такой жизни владеет и владела людьми во все времена. Потому и появлялись пер­ вооткрыватели новых земель, землепроход­ цы, искатели золота, добытчики пушнины, жемчуга. Мечта эта овладевает людьми как навязчивая идея, заветная цель, постоянно толкает их на изыскание средств ее дости­ жения, чтобы путем временных невзгод, лишений, напряжения добиться ее вожде­ ленного осуществления. Такие люди и ны­ не, как герои рассказов Джека Лондона, как сопутчики Тиссена, Амундсена и Бе­ гичева, как покорители Сибири, идут в глушь, в тундру, в безлюдье, в ледяную пу­ стыню, идут на промысел — как хорошо и точно это называлось тогда, в старые вре­ мена. Об этой жизни не говорят, о ней не спо­ рят, даже не считают нужным упоминать, она как-то сама собой подразумевается, присутствует в сознании, в случайных темах разговоров и лишь проскальзывает намеком со словами об отпуске, «большой земле», о том, кто откуда родом. Но цели их здесь пребывания вполне определенны, и люди сами себя не обманывают. Но Север есть Север. И какие бы ни бы­ ли намерения у человека, сюда приезжаю­ щего, как бы он ни объяснял себе причины своего здесь нахождения. Север порой ме­ няет и намерения, и самого человека, вно­ сит коррективы в мотивы и в характер, накладывая на него свой отпечаток, и, в конечном счете, формирует человека по- своему. Вот еду я на вездеходе, следующем на «точку» в тундре, еду пассажиром вместе с возвращающимся к себе на зимовье из Диксона рыбаком. Едем с ним в крытом брезентом кузове, на бочках с соляркой, мешках с углем и тушах мороженой белу­ хи для привады. И слежу я со стороны, как этот рыбак ест. Насколько бережно и серь­ езно это происходит. Как грызет он выта­ щенную из мешка сырую неочищенную кар­ тофелину, как старательно пережевывает тушенку, без жадности, скупо и долго, как, задремав на ходу вездехода и проснувшись на ухабе, бросается искать упавший кусо­ чек хлеба. И хотя о незаткнутой бутылке перцовки, с которой оп задремывал в об- пимку, он НС забывал и во ске и продолжал держать бутылку горлышком вверх и, если наклонялся к ней, клюя носом — просыпал­ ся тут же, то про хлеб, пусть он и ронял его из рук, очнувшись ото сна, он вспоми­ нал тотчас же и начинал шарить в ногах, ища, куда бы тот мог закатиться. Слушаю, как по приобретенной, видимо, уже в оди­ ночестве привычке, запамятовав о моем при­ сутствии, он разговаривает в темноте ку­ зова сам с собой. «Да,— выговаривал с си- л о й ,- Да, Катерина Ивановна! Вы меня еще не знаете! Да!..» Наблюдал я, как Никитин, Попов, Прима, да и все остальные здесь, тщательно обу­ вают ноги, как любят горячий чай и тепло, как Прима основательно, придирчиво гото­ вит вездеход всего на один относительно небольшой рейс. Как отзывчивы, приветливы, хлебосольны, доброжелательны они все. И все потому что Север Севером и ос­ тался. И с приходом сюда цивилизации, с привнесением в дома горячей воды и ком­ форта, со строительством больших совре­ менных многоэтажных поселков, он не из­ менился сам по себе, не стал менее враж­ дебен человеку, не стал теплее, чем во вре­ мена Челюскина, Толля и Бегичева. Все так же можно насмерть замерзнуть в полукило­ метре от этого цивилизованного поселка, все так же можно заблудиться в пургу. Все так же осталось; если у тебя заглох в тракторе или вездеходе мотор, то это не значит; слил воду и пешком пришел домой, это значит — все. Тот же остался риск,, опасности и близость к смерти. Поэтому, если ты зашел здесь в любой, чужой тебе, дом, о тебе обязательно позаботятся, накор­ мят, оденут, и не сочтут за одолжение, и будут к тебе приветливы, и проявят, где надо, самоотверженность, взаимопомощь, взаимовыручку, то есть те качества, без ко­ торых здесь, на Севере, в подобных трудных условиях, просто-напросто не выжить. И тот же Юра Прима после разговора о зарплате и о сроках пенсии (здесь им идет год за два) в отношении к какому-то хоро­ шо им всем знакомому человеку говорил; ; — Да ведь он же притащится еще, про­ сить начнет, ведь еще сорвется! Спохватит­ ся тогда... А кто поможет?.. Ведь он тогда на Быстрой работал, к Дымову на коленях приполз. Ты моего брата знаешь? Тот гово­ рит, знаю. Вот и я такой же! Дай везде­ ход. И уболтал ведь в конце концов. Ну бери... И потом ни пазу (два года работал!) не заехал к нему. За пять километров объ­ езжал, крюк давал, лишь бы не встретить. Бывает же, надо передать что-нибудь в по­ селок, письма завезти, посылку, спросить, жив или нет. Л он, на путиках увидит, бо­ ком, боком — и давай ходу, лишь бы не встречаться... И капканы мог чужие прове­ рить. Сволочь, одним словом. Едем двумя вездеходами. Ночь, пурга. Фары лишь белую пустыню высвечивают и проносящийся мимо снег. А трак сломается, надо пальцы выбивать, гусеницу «расши­ вать», меняя трак на стуже и ветру. Все суетятся вокруг, помогают, а потом запры- 4 гивают в дверцы-люки, захлопывают их • оживленно, и опять вперед, через пургѵ. Да! Север делает людей по-своему. Оста­ ются здесь только свои, нужные Северу лю­ ди.

RkJQdWJsaXNoZXIy MTY3OTQ2