Сибирские огни, 1985, № 8

постели, расстеленной на низенькой металлической койке с подре­ занными ножками. С такой и свалишься, травму не схватишь. А вот ведь странно: именно он, Георгий Иванович, славословил когда-то книгу! «Ребята! — поднимал Георгий Иванович над головой сильный сжатый кулак.— Объем мира, ребята, он совсем один для тех, кто не слыхал об Одессе или Стамбуле, и он совсем другой для тех, кто наслышан о дальних звездах! Не будь книг, разве бы я знал столько?.. Ну, конечно,— спохватывался он, выручал сам себя,— я бывал в разных странах, у іменя свой опыт есть, но все же, ребята, без книги мы все — ничто. Человека сделали человеком колесо и книга! 'Вот так! Сидишь за столом, а мыслью бродишь по Марсу! И никаких преград! К н и г а !;> Хорошо говорил. Убедительно. «А сейчас — ни книг, ни сильного сжатого кулака... Опух, мешки под глазами...» «На чем держится?..» «А-а-а... Ясно...» Георгий Иванович оставил на минуту гостя, чем-то там позвякал, пошуршал в кухоньке, вернулся повеселевший, утер небрежно тыльной стороной ладони сырые вялые губы. «Приложился для смелости... Где-то припрятано у него...» Но смелости Ляхову, кажется, было не занимать. Он быстро, суетливо передвигался из одного угла комнаты в дру­ гой, быстро неловко семенил ногами, сунутыми в старые тапочки; тесемочки затасканного трикотажного трико небрежно болтались, ступ­ ни в шерстяных носках и в тапочках казались удивительно малыми для такой рыхлой крупной фигуры. Юрий осмотрелся. Под мутным зеркалом , пришпиленные к стене булавками, висели старые фотографии. На одной Юрий сразу узнал Софью Борисовну, Присушку, как ее когда-то прозвали. Совсем молоденькая! — глаза полны любопытства, широко раскрыты, платье на плечиках, из-под замечательной шляпки «менингитки» струятся заброшенные за пле­ чи косы... Он не сразу понял, что на соседней фотографии тоже она — Софья Борисовна; еще молодая, но усталая уже женщина — такой Юрий ее не помнил. Кофта с крупными розами на груди, темные распу­ щенные волосы... Но главное — глаза... Глаза, лишенные всякого лю­ бопытства: всё — приехали!.. Нелегко, видно, дались Софье Борисовне годы, проведенные рядом с Ляховым. А Георгий Иванович опять сбегал на кухню. Оживился, лицо по­ краснело. — Слышь, Юраша! — все больше входил он в роль беззлобного ворчуна.— Ты, говорят, в Стамбул ездил. Чой-то тебя туда занесло? — Д а так... — неопределенно ответил Юрий.— Я там недолго был... Стамбул его сейчас не интересовал. Он приглядывался к комнате бывшего учителя, пытался понять — ч е м он все же живет? И, каж ет­ ся, начинал понимать. Но Георгий Иванович не отставал: — Ну и как? Как там в Стамбуле? — Д а ничего особенного. Муллы кричат. Кошек много. — Как кошек? — удивился Георгий Иванович. — Д а так... Кошек... Я ведь тоже когда-то считал: отъедешь от Тайги на тысячу километров и вот они — райские садики, мир иной! Георгий Иванович его иронии не принял. Кашки в Стамбуле его почему-то поразили. Прогулялся в очередной раз на кухню, натянул на кулак обшлаг пиджачка, вытер подбородок. — Вот так, Юраща... — заговорил.— Жизнь спрашивает с нас строго: один в Стамбул едет, другой в кабак идет... А ведь я, Юраша, кам только не был! Шоферил, плотничал, учителем был! Учись у народа и учи народ! Вот как! Только жизнь, видишь, она штука несправедли