Сибирские огни, 1985, № 8

когда-то за ними протекала таинственная и бурная жизнь человека, заразившего его. Юрку Зоболева, одним, но великим нетерпением ско­ рее, скорее, скорее войти во взрослую жизнь! Скорее, скорее, скорее дотянуться до того, до чего не дотянулись в свое время д аж е Миклухо- М аклай, д аж е адімирал Невельской! На подоконнике и сейчас стоял горшок с геранью. Наверное, цветок давно не поливали — часть листьев пожухла. Тем не менее, цветок стоял, всем своим видом побивая торопливые наго­ воры бабок. «Допился Жоржик! Ничего не осталось в доме!» М ажет, и ничего, а герань стояла. «Заглянуть?» Юрий от калитки увидел на дверях большой висячий замок. «Промышляет... Не так-то просто наскрести на бормотуху... Тайга не Новосибирск, тут пустую тару за ворота никто не выбросит!» Юрий остро ж алел Георгия Ивановича. Судьба неудачника, как правило, дело его собственных рук. Но разве с малого начинал Георгий Иванович? Р а зв е не имел он больше, чем кто другой?.. Жил, как пел... Думал , наверное, это навсегда! Дуімал, наверное, самое сложное 'было на фронте... И ошибся, недооце­ нил чего-то... Не зря предупреждали бабки Георгия Ивановича, когда выходил он летним вечером на улицу, распушив свой пшеничный чуб, повесив на плечо трофейный раскрасавец аккордеон «Рекорд». «Ох, Ж орка! — предупреждали Георгия Ивановича мудрые старухи.— Ох, Ж орка, не шастай рядом со счастьем! Ох, Ж орка, выбрал ты свой лимит!» Накаркали... Юрий вроде и не собирался оправдывать Георгия Ивановича, а вот получалось, что как вроде и оправдывает. Ж алел Георгия Ивановича и злился на него. Ж ал ел — и не нахо­ дил для него оправданий. Тряхнул суімкой с досады — полуботинки еще эти! И вдруг ясно-ясно, как на картинке, увидел-вспомнил: перрон пустой, а по перрону хромает, торопится ■Георгий Иванович, семенит маленькими, как у пацана, ступнями. «К а к у п а ц а н а !» Те полуботиночки, что лежали сейчас в его сумке, они тоже на мужика не полезут, а вот Георгию Ивановичу придутся впору... «Не может быть...» Но он вспомнил, ясно вспомнил; на ногах Георгия Ивановича были такие же вот грязноватые стоптанные полуботинки. О чем они тогда говорили? Там, на перроне? «Ну, конечно! — вспомнил он.— Георгий Иванович спросил: н а ­ д о л г о ? Я ответил: н а п а р у д н е й . . . Дескать, маму заберу, вместе уедем.» « Н а п а р у д н е й . . . Все сходится... Трудно ли смекнуть: дом без присмотра, даж е собаки нет...» И все равно Юрий себе не верил. Шел, повторял чуть не вслух: «Не может быть...» И не мог себя успокоить. Д аж е Надьку-Полоскунью не сразу уви­ дел, подойдя к билетной стойке вокзала. Но, увидев, сразу узнал. Не девчонка с капризно оттопыренной губой сидела за поблески­ вающим стеклом железнодорожной кассы, а • чуть располневшая, но все еще привлекательная женщина с зеленоватыми, чуть холодными глазами, потряхивала кудряшками, аккуратно что-то подсчитывала в настольном календаре, постукивала по кему металлическим кар ан ­ дашиком. — Чао, банДито! — почему-то обрадовался Юрий. А Надька будто ждала его: — За билетами? Я приготовила. Вот — два, купейные. Ты ведь всегда берешь купейные, я-то знаю!