Сибирские огни, 1985, № 8

всего на свете. Т а к о е письмо обязано оыло исчезнуть, т а к и х ПИС 0 Мне должно было существовать на свете! Юрка сж ался, затих. «Почему подо,імхом почва всегда холоднее, чем под обычной расти­ тельностью?...» Он знал — почему. Он ждал чего угодно: крика, угроз... Но м ать молчала. Она стояла возле дверей, сцепив на груди побелевшие руки, и мол­ чала. Она даж е не плакала. Взгляд іматери был темен, отчаян, но во взгляде ее не было никакой угрозы. Более того, она будто просила его. Юрку, о чем-то. Он не з н а л— о ч е м , но она просила! И не в силах вынести этот ее прося­ щий взгляд, Юрка чуть слышно выдавил: — Я... Я пошел... — Куда? — так же тихо спросила м ать.— З а книгой? — Нет,— сказал он, обретая твердость.— З а отцом. — В милицию, что ли? ^ слабо улыбнулась м ать.— Оставь. Ему не впервые. 0 « сам придет. И опять слабо улыбнулась. Юрка подумал. Юрка кивнул. Молча, стараясь не амотреть друг на друга, непроизвольно, но все еще негромко всхлипывая, утирая тайком слезящиеся и слезящиеся глаза, они разбрелись по углаім и занялись, наконец, устройством пус­ того еще, пустынного еще, но уже своего, их собственного дома... ЮРИЙ ЗОБОЛЕВ: Югор6Ьы~7ПО еще не паханы!» Раму, вынутую из чердачного окна ночью, Юрий поставил на место, намертво прибил ее к косяку четырьмя костылями. Навел порядок и во дворе. Вспомнил: в детстве, играя на полянке, рядом с татарским кладбищем, по пояс провалился в раздавшийся под ним дерн. Так завопил, что насмерть перепугал д аж е Вальку Бубнова. Оказалось, под Юркой провалился прогнивший свод старой зе'и- лянки. Осмелев, они рылись в земле, нашли поломанную деревянную ложку, несколько проржавленных металлических блях; все равно острый страх первого мгновения, острое омерзительное чувство беспомощности, когда под тобой проваливается такая твердая, такая надежная земля, долго мучило Юрку ночами,— нечто подобное испытывал он и сейчас. Откуда кто что прознал!.. С утра к дому Зоболевых шли соседи. Явилась тетя Тася, приковыляла мрачная Музичиха, пришел, опираясь на палку, дядя Ефим. Володька Баканов, стараясь не глядеть на Щукина, загадочно щурился, ворчал как бы про себя: «Знаю я эту аудиторию!» «Ты о ком?» — с надеждой спросила мать. «Да об этих... Чтоб им руки пообрывало!» Баканов с утра был припухл, бледен, как та травка, что весной лезет из-под снега; ни крошки в ней хлорофилла, прозрачна насквозь, бесстыдно обесцвечена... Впрочем, хлебнув крепкого чаю, Баканов ожил, пристал к охающей Музичихе: «Я тебе, бабка, советую купить парашют. Оно непонятно, раскроется он в твоем подполье или нет, но все надежа!» Музичиха не обиделась.