Сибирские огни, 1985, № 8

трясти Гроб положили на матрас и накрыли матрасом, и крепко обвя­ з к и . прикрепив к передней стенке кузова, Альберт разглядел справа и слева примотанные к бортам железные предметы в промасленной бумаге и холстине, несколько ящиков — видимо, те самые запчасти, о которых говорил Синельников. Лишь бы не оторвались, не загремели — впереди триста с лишним километров. Л завтра самолетом,— сказала Альфия, поднимая воротничок легкой дешевенькой куртки.— Мне в институт надо, но я отговорюсь. Я завтра прилечу И справку о смерти привезу — ее еще не успели оформить... — А если погода? — спросил Альберт. Он понял вдруг, что без младшей своей сестренки ему будет страшно оказаться там, в Старой Ми­ хайловне. . — Приеду на попутных. Триста кэмэ — как-нибудь. На попутных приеду. Только потом, в дороге, понял Альберт, что в машине она бы прос­ тыла... Женщине — нельзя. Ему же ничего не будет. Он сел рядом с шофером, Синельников сунул в ноги рваный тулуп. — На всякий пожарный,— пояснил он.— Термометр падает, и уже минус десять.— Чувствовалось, что он хочет что-то сказать, снег мел, м а ­ шина урчала, шофер в меховой куртке, топыря губы, глядел на Синель­ никова, а тот на Альберта. «Может, хочет спросить, как мы объясним там, в деревне?» — Не беспокойтесь,— сказал Альберт.— Это инфаркт, от пере­ живаний. Синельников зажмурился, резко захлопнул дверцу — и машина покатила со двора. Как два огненных сверла, фары выбирали сверкаю ­ щий снег перед собой, словно в две воронки летели миры... Летели и летели... Когда выехали за город, по обочинам дороги уж е поднимались белые сугробы, раздвинутые и срезанные бульдозерами, и по ним скользили боковым светом машины — и казалось, это сверкающие бе­ лые берега. Когда фары гасли, гасли и они. Альберт ехал — и ничего в себе и вокруг не понимал. До сознания как-то не доходило— отец умер. И более того — мертвый, л ежи т сей­ час за спиной у Альберта. Может быть, все это снится Альберту в Свердловске? Может быть, это бред больного разуіМом?.. Он не решался остановить машину и сбегать, еще раз заглянуть в кузов. — Этиён? — спросил шофер .— Отец твой? Альберт ничего не ответил. Гряньте, тучи, молниями — у меня отец умер. Белые снежные з а р я ­ ды, опутайтесь ветками огня, как прожилками спелости яблоки детства. Сделай что-нибудь, природа, отметь гибель одного из добрейших и честнейших своих сыновей. Но снег валит, как валил он и четыре дня назад, и только, может быть, снежинок больше стало в одном кубо ­ метре неба. Равнодушная, слепая, же стокая природа!.. К а к одиноко человеку в тебе. Если бы Альберт стал в жизни м у зы к а н т ом— а в д е т ­ стве мечталось и о музыке, и первое, что он услышал по радио — му­ зыка... может быть, и детекторный приемник принялся делать — чтобы музыку услышать из ниоткуда... если бы Альберт стал музыкантом , он бы сочинил симфонию — там бы один за другим замирали , амолкали инстру­ м ен ты— скрипка, виолончель... и уходили. М о ж н о— в темноте, с фо ­ нариками или со свечками уходили. И оставался бы одинокий человече­ ский голос в кроімешной тьме. — Д ал еко ехать... — ск а зал шофер .— Триста килуметров. Гололед — вот что плохо. — Гололед?! — Да... вчера днем таяло, опять заморозило. Смо три ...— он слегка н аж а л на тормоз, и громадная машина поползла к обочине юзоьм. 46