Сибирские огни, 1985, № 8

Губайдуллиными обмывали покупку, время от времени выбегая во двор и светя фонариком на нее,— она шумно дышала и сверкала огромными словно бы фиолетовыми глазами.— Мы и не такое видали! Поднимем наш сиротский, богом забытый, край! О том, как он воевал, Альберту могли рассказать^только ордена и медали. Сам отец, тоскуя, молчал. Молчал и Губайдуллин. Только однажды у Ибрагимова вырвалось: — Столько народу погибло... Он всегда жалел людей. Однажды старика Андрея Крылатова арестовали. Это случилось в начале пятидесятых. ^ Тихий, кривоногий бородатый старичок, в лоснящейся фуфайке зимой и летом, ездил к сыну своему, в Березовку, а обратно пешком побрел, отказался от попутной арбы и по дороге полмешка пшеницы налущил. Его и пой­ мали. Привезли к председате’лю колхоза Ибрагимову, а тот сидел в правлении со своим заместителам Синельниковым. Старик вошел и рухнул на колени. Председатель попросил сотрудника милиции выйти на десять минут. — З а это расстреливают!.. — зашептал, вскакивая, высокий кр а ­ сивый Синельников.— Ты себя под монас тырь— и нас! Только страна от разрухи военной поднимается! Дум ал — никто не увидит?! У нас народ бдительный! — Бес попутал... — зарыдал старик.— Детишки хворают... Михал Васильевич... жена-старуха... Хасан Ибрагимович, ты добрый... ты ближе сердце мужика понимаешь! Ибрагимов покрутил ручку телефона, попросил соединить его с председателем соседнего колхоза «Красное знамя». — Алло, это Ибрагимов, председатель «Красной нови». Сергей И в а ­ нович, слушай... ты не дашь мне мешок пшеницы... ну, того сорта, что возле моста, по дороге к нам? Хочу попробовать на нашем опытном участке... может, скрестим с мироновской. Ну, рахімат. Д а не надо... мы пришлем человека, нашелушит. Да, говорят, старичок наш один уже сходил. Я только сейчас дозвонился до тебя. А я его просил да забыл. Ежели что, подтверди. Старичок-то? Андрей Михалыч Крылатов.— Ибрагимов повесил трубку и вышел на крыльцо к милиционеру, тот сидел, окруженный детьми. Рыжие русичи и омуглые татарчата тро­ гали его погоны и застегнутую кобуру с наганам. Ибрагимов объяснил поднявшемуся милиционеру, что старик от страха все забыл, что он выполнял его, Ибрагимова, спецзадание для опытного участка по согласованию с предколхоза «Красное знамя» Се­ меновым. Дело замяли. — Славы захотел народной! — ругался потом в сердцах Синель­ ников.— Защитничек?! Смотри, Хасан! Он сегодня у нас в ногах в а ­ лялся, а завтра за два трудодня продаст!.. — Ярар! — морщился Ибрагимов.— Ла-адно! — Ярар — ты и есть ярар! Вот сядем вместе — будет ярар... Эта история не раз пересказывалась Губайдуллиным и матерью, и Альберт в лицах представлял себе ее. Как и другие подобные истории. Между прочим, старик Мусагит, когда отец назначил его сторожем, через полгода или год попался — продал дрова, которые предназнача­ лись для школы. И Альберт сам помнит, как его допрашивали дома у Ибрагимовых, вдали от людей, Синельников и отец. — Не совестно тебе, Мусагит-абый? — спрашивал отец. — Не продавал, украли,— молился и кивал старик- в тюбетейке, с козлиной бородкой.— Забор старый... ой, забор! — Если бы украли через забор, следы бы остались на сугробах. Метели не было. Мы люди военные, нас не проведешь. Значит, въехали в ворота и увезли? — Вот-вот! — кивал Мусагит.— Вы сразу поняли, вы молодцы, Берлин взяли! Замок давно надо на воротах. — Ты меня обманываешь,— начинал тихо сердиться Ибрагимов.