Сибирские огни, 1985, № 8

н кнюкноѵг палкм м. Карбьтнев. Характеры. Новосибирск. Зап.-Сиб. кн. изд-во, 1984. Словно опровергая утверждение одного современного поэта — «до тридцати поэтом быть почетно, но стыд кромешный после тридцати»,—томич Михаил Карбышев на­ чал писать стихи в сорокалетием возрасте. М. Карбышев — участник Великой Отече­ ственной войны. Но военная тема не стала ведущей в его творчестве. Лирический ге­ рой М. Карбышева — мирный человек «зем­ ного» труда: пахарь, кузнец, плотник. Поэт был свидетелем коллективизации, воевал, восстанавливал разрушенное послевоенное хозяйство. Отсюда — чувство историзма и глубоко выстраданная любовь к отчему краю. Родине. Автору — крестьянину по духу и мировоззрению — не нужно было «приобщаться к народной культуре», берясь за перо, искать «истоки», все это было раст­ ворено в его душе и сознании. Вот стихотворение «Отец жалел коня». Землепашец так берег лошадь (а от ее бла­ гополучия, можно сказать, зависела нор­ мальная жизнь всей семьи), что его жена вынуждена была ходить по «семикилометро­ вой дороге» пешком два раза в сутки, что­ бы отнести еду на поле. ...Мальчишечьи рубахи. К корыту встав, стирала ночью мать. Топила печь, пекла на завтра хлебы. Спала часок, не потушив огня. и снова, не сетуя на усталость, не раз­ мышляя о том, как облегчить свою судьбу (крестьянская работа не оставляла для это­ го времени), женщина Из темной ночи шла к началу дня. Ломило ей натруженные плечи. Но как же быть? Отец жалел коня... Нет, автор не оправдывает вынужденной жестокости отца. Это понятно по тому, с какой любовью выписан портрет матери. Ее жизнь показана как каждодневный, молча­ ливый и невидный миру подвиг — ради сво­ ей семьи, ради жизни. Такое постижение ду­ ховного мира человека — свидетельство творческой зрелости. Картину довоенного быта автор сумел оживить, вдохнуть в нее индивидуальное, личное, хотя мы и не ви­ дим «в кадре» самого автора, он не сосре­ доточивает излишнего внимания на катаклиз­ мах своего внутреннего мира. М. Карбышева с самых первых шагов в поэзии интересовало все, что лежало за пре­ делами его собственного «я» — люди, при­ рода, животные, и в то же время лириче­ ский герой его был неотделимой частицей окружающего мира. Это видно даже по на­ званиям стихотворений: «Россия», «Томск», «Дед Иван», «Жаворонок», «Деревенский колодец», «Бабы рубят капусту» и т. п. Когда М. Карбышев подключается к бе­ дам и радостям ближних, его художествен­ ное сознание становится восприимчивей. У автора появляется возможность создавать в своем творчестве самые разнообразные характеры. Поэтический взгляд способен проникать в различные социально-историче­ ские слои, в разнообразные стороны труда и быта «простого» человека. Отсюда — спо­ собность осваивать новые темы, расширять свои поэтические «владения», преодолевать те «труднопроходимые» участки на творче­ ском пути, на которых другие авторы за­ держивались по многу лет. Моя деревня в сто домов У кедрача стоит Моя деревня в сто дымов Уж двести лет дымит. Клянет' весною комаров. Под осень мошкару. Моя деревня в сто дворов Стоят в глухом бору Река течет из бора в бор. Разыскивая путь. В ней моет рыжий косогор Свою большую грудь. («Моя деревня») Кажется, слова сами ложатся в строку, настолько ладно подогнаны друг к другу поэтические образы. И вместе с тем пони­ маешь, что это — результат упорного, кро­ потливого труда, в процессе которого зак­ репляется эстетический вкус. Развить же его М. Карбышеву помогла кровная связь с народным мироощущением. «Моя деревня в сто домов уж двести лет дымит»,—так мог сказать человек, крепко привязанный к своей земле, а потому тонко чувствующий характер, «нрав» родного слова. Автор су­ мел отобрать те понятия, которые имеют наи­ большую концентрацию и духа народного, и самого уклада деревеінской жизни: «сто дымов», «сто печей», «дух мясной». Пери­ одические повторы числа «сто» как бы за­ медляют течение лирического чувства, соз­ дают ощущение глубины, плавности, разме­ ренности. Органично вплелись в структуру произведения традиционные в русской поэ­ зии образы: русской печи, где «бродит дух мясной и зреют калачіі», дыма над родным домом («завязан в тридцать три узла»); ко­ согора, моющего «свою большую грудь». Умение подключиться к стихии народной культуры ощущается во всем творчестве М, Карбышева. Отсюда — мудрая простота, прозрачная ясность поэтических образов.