Сибирские огни, 1985, № 8

мыслы в поэтической форме. Незадолго до войны он напечатал стихотворение «Ная­ ды», в котором говорил, что души умерших рек вернутся в старые рус.ча, оживят их, превратят в полноводные потоки — «вос­ креснут меж степень леса...» И вот по рус­ лам умерших рек Казахстана пошла вода рукотворного канала... А его «проработали» за это стихотворение злые и близорукие критики, увидев в нем мистику и уход от реальной действительности. Но он не пом­ нил зла, он не был мстительным, ибо у него был могучий ум и доброе сердце... Доброе сердце, легко ранимое..., Ъ другой газете — «Советская Россия» — на первой же полосе стоял репортаж с ме­ ста события «Рейс на Тобольск» — об от­ правке из Петрозаводска гигантских рек­ тификационных колонн для Тобольского нефтехимического комбината... И это сооб­ щение было бы для него близким, ибо То­ больск всегда занимал его ум и талант, он верил в будущее Тобольска, лучшие его поэмы посвящены этому городу, а в прозе создана «Повесть о Тобольском воеводстве», книга, которая жива и сейчас и будет жить всегда... А газета «Московская Правда» напечата­ ла «Панораму московских новостей», не­ большой рассказ о настоящем и будущем Кунцева, места, где молодой Мартынов жил в 2 0 -е годы вместе со своими знакомцами- поэтами... В телевизионном фильме «Земная ноша» Мартынов говорит, обращаясь к зрителям что он читатель газеті-. Да, да,— повторя ет он,— не только книг, но и газет!.. Он по лучал много газет и умел читать их быстро схватывая самое главное, самое важное.. И, конечно, газеты, вышедшие на следую­ щий день после его смерти, не оставили бы его равнодушным... Газетные статьи — экстракт современности — будили в нем мысль, рождали ассоциации, порой стано­ вились семенами будущих произведений... Он хорощо знал и понимал движение исто­ рии, и поэтому современность для него была всегда источником творчества... И, когда мы ехали в печальной карете на Востряковское кладбище и рядом с нами стоял гроб с телом Леонида Мартынова и венки — дань уважения и любви мимо нас проходили картины Москвы, готовящейся к Олимпиаде... Крылатское, корпуса Олимпий­ ской деревни — до начала Олимпиады оста­ валось меньще месяца... Все это была жизнь, современность, действительность, ко­ торой всегда жил Леонид Мартынов и кото­ рую он, несомненно, воплотил бы в новых стихах, ибо принцип Олимпиад — мир и дружба между народами — был близок ему с детства. Он вырос среди разных народов, мальчиком в Омске он общался с латыша­ ми и немцами, поляками и литовцами, каза­ хами и мадьярами... И сейчас, среди венков, провожавших поэта в последний путь был венок венгерского посольства — в зелени хвои пламенели алые гвоздики... В автобусе были близкие поэта и Галина Алексеевна Сухова, четверть века прожив­ шая с Мартыновыми, врач, друг первой жены поэта Нины Анатольевны, которая, предвидя свою кончину, наказывала ей не оставлять Леонида, быть вместе с ним до конца... Она молча сидела у изголовья гро­ ба, изредка поправляя рукой цветы, кото­ рыми было закрыто тело поэта... А печальная карета катила по асфальту, и уже впереди показалась зелень Востря- ковского кладбища... День был теплый, с утра ясный, но те­ перь все небо было в могучих кучевых об­ лаках. Они, словно воздушные фрегаты, сопровождали печальный кортеж... Воздушные фрегаты!.. Почетным эскор­ том они провожали в последний путь сво­ его поэта.. А там, вдали над зеленой каймой кладбища, где уже готов был приют для бренного тела, кучились зловеще-синие ог­ ромные гряды облаков... ...Могила была рядом с могилой Нины Анатольевны, Ниночки, так много значив­ шей в жизни человека и поэта Леонида Мартынова, прошедшей с ним трудные* и счастливые дороги, начиная с 30-х годов... Темнела яма могилы. Шквалистый ветер пронесся по вершинам берез. Небо казалось черным. Ветви деревьев метались по нему, словно в отчаянии... Над гробом звучали слова прощанья... И вот, когдя уже подняли крышку гроба, чтобы навсегда закрыть лицо поэта, упали первые крупные капли с неба и раздался мощный салют... Стало совсем темно, хлы­ нули сплошные струи воды с небес, и под непрерывные раскаты грома и чудовищные высверки молний опустили гроб в могилу... Воздушные фрегаты салютовали своему Поэту... Гроза пришла необыкновенной силы, не­ истовая. И пока гроб с телом Поэта не был закрыт землей, громовые раскаты небесно­ го салюта и слепящие сверкания молний, падавших, казалось, к нашим ногам, не прекращались... Казалось, сама Природа негодовала, скор- била, возмущалась уходом из жизни Поэта и приветствовала начало его новой жизни. Эта необыкновенной силы гроза словно окончательно отделила жизнь Поэта от смерти, возвысила его над прахом, остав­ шимся в сырой земле, очистила от всего на­ носного, мелкого для новой жизни в серд­ цах людей... Чем это было? Совпаденьем? Тогда число их бесконечно! Но надо подлинно возвыситься. Чтоб на печаль бы отвечали Не только вздохи летописца... Спустя несколько дней над Востряков- ским кладбищем пронеслась еще одна буря. Она сломала большую березу,- росшую в ог­ раде могилы, где был похоронен Леонид Мартынов, и закрывавшую небо... Сломанное дерево убрали, и теперь ничто не закрывает неба над последним пристани- шем Поэта... Он всегда любил чистое небо...