Сибирские огни, 1985, № 8

в развитии младописьменных литератур сегодня интересно работают поэты и прозаи­ ки, прокладывающие новые пути родной словесности. Но их задача на поверку ока­ зывается гораздо труднее, о чем хорошо сказал в беседе с автором этих строк кабар­ динский писатель Алим Кешоков. Думается, его слова могут быть приложимы и к твор­ ческим поискам Бориса Укачина. «Литера­ тура еще непривычна для духовного бытия наших народов,— размышлял Алим Кешо­ ков.— Ведь по всем меркам она возникла недавно — пять-шесть десятилетий назад и на первых порах страдала дидактичностью, прямолинейностью: прошлое — плохо, на­ стоящее — хорошо. С этим трудно было спо­ рить. Впрочем, и фольклор, и фольклорное мышление поэтизировало героику, то есть бесспорные истины. Все это продолжалось бы, если бы писатели не стали внимательно приглядываться непосредственно к творцу как прошлого, так и настоящего — к челове­ ку. Как только произошел этот сдвиг в ху­ дожественном сознании (не без влияния, конечно, русской литературы), современ­ ность стала постигаться многограннее, мно­ гостороннее. Человек — исход и начало все­ го в искусстве». А теперь вспомним героя повести Бориса Укачина «Убить бы мне голод» Борбок-Ка- ру. Вот он ругает Барыса, своего односель­ чанина. ставшего известным писателем, за то, что тот пишет «какие-то стишки», а не бьет в колокола по поводу защиты природы. Продолжим цитату: «Ведь это серьезно... Кому нужны твои стишки, кто их будет чи­ тать? Например, я — не то что стишков ка­ ких-то, даже толстых книг не открываю». Нелегко современным певцам Алтая до­ стучаться до таких вот Борбок-Кару. А ведь их немало. И нам нужно понять, что вино­ ваты они в такой глухоте не по причине соб­ ственной неразвитости. «Литература еще не­ привычна для духовного бытия наших иа- )Одов»,— еще раз повторим слова Алима (ешокова. Повторим их как факт, как бес­ спорное утверждение, ибо именно в наши дни, благодаря возросшему уровню нацио­ нальных литератур, происходит ломка, куль­ турная переоценка, психологическая пере­ стройка сознания читателей. На гребне этой ломки находятся и наши ведущие нацио­ нальные писатели. В числе их алтаец Борис Укачин, «делающий» литературу. Ему при­ надлежат гордые слова: Добро и Счастье, Правда и Свобода... Во имя их земного торжества На языке и малого народа Сказаться могут важные слова! (Перевод И. Ф о н я к о в а) Каков же дальнейший путь этого поэта и прозаика, критика и публициста? Такой вопрос мы сами себе поставили, начиная эти заметки о его творчестве. Нам думается, что писатель в чем-то исчерпал «лимит» своих биографических наблюдений (о главном он уже сказал). В прозе он закономерно и есте­ ственно должен обратиться к проблемам на­ шего дня, к самой жгучей современности. Дар публициста, открытость намерений и прямых выходов к «болевым» точкам дня позволяет нам ііредполагать, что его новые повести и рассказы (а может, и романы?) станут психологическими раздумьями и раз­ мышлениями о самом главном в нашей жиз­ ни. Зародыши таких сюжетов кроются уже в его публицистических отступлениях в по­ следних по времени написания повестях. Ре­ шать эти проблемы он будет уже в ином —. философско-аналитическом ключе, ведь бы­ товая сторона жизни всегда была для него лишь фоном, реалистически выписанным и кропотливо воссозданным. Поэзия Бориса Укачина уже сейчас позволяет говорить о высоком художественном мастерстве авто­ ра. Но ей все еще мешает открытая дидак­ тика, проповедь того, что понятно и без ав­ торских умозаключений. Думается, что поэт найдет тот путь для себя, который так яв­ ственен в его лучших стихах и поэмах. Впрочем, не будем загадывать того, что еще живет в предчувствии самого худож­ ника. Прогнозы— вещь относительная. Дру­ гое дело, если мы еще раз окинем взглядом весь путь Бориса Укачина. Собственно, это путь от начала алтайской поэзии до ее все­ союзного признания. Сам поэт как-то пи­ сал: «Примерно лет десять-пятнадцать на­ зад имена таких видных русских поэтов-пе- реводчиков, как Ярослав Смеляков, Яков Козловский или Борис Слуцкий, были для алтайских поэтов недосягаемыми вершина­ ми высоких гор. Может быть, никто из нас даже не мечтал и не думал, что именно эти поэты когда-нибудь будут переводить наши стихи, хотя в арсенале алтайской советской поэзии и есть отличный перевод Д. Бедно­ го «Зажглась золотая заря» — поэмы-леген­ ды Павла Кучияка, в свое время получив­ шей высокую оценку А. М. Горького. Но это были первые и давние успехи нашей поэ­ зии 30-х годов, начало большого плавания. А ведь время в литературном процессе изме­ ряется приходом свежих сил и молодых та­ лантов». Именно так — свежо и талантливо —во­ шел в алтайскую литературу сам Борис Укачин, у которого счастливая творческая судьба. По его словам, он родился «на солнечном склоне». А это обязывает ко мно­ гому.