Сибирские огни, 1985, № 8

трудно даже назвать и перечислить все по­ вести, романы, а тем более очерки, где с та­ кой же остротой и нелицеприятностью ста­ вились эти же «Зачем?» и «Почему?» Да, Н. Никонов не открывает здесь никаких америк. Но в его «Зачем?» слышен и еще один вопрос; доколе, до каких пор? Дей­ ствительно, до каких пор деревня наша бу­ дет работать по пресловутым инструкциям и директивам, которые, доказав свою несо­ стоятельность, давно изжив себя морально, тем не менее остаются в силе, облечены пра­ вами закона? Вот эта стойкость, несокрушимость уста­ ревших, омертвевших инструкций и порож­ денных ими «методов» хозяйствования, иные из которых граничат с преступностью (чего стоит одно это «сравнивание» с зем­ лей перестоялой пшеницы!)— и есть, по мысли автора, тот самый «феномен», кото­ рый снова должен привлечь мастеров сло­ ва, журналистов, публицистов к судьбе сов­ ременной деревни. Сам же Н. Никонов, выражая открыто свое негодование, пытается вместе с тем спокойно, трезво разобраться в сложившей­ ся ситуации, пытается даже заглянуть впе­ ред, предугадать, какой должна стать де­ ревня в недалеком будущем. Больше того: он берет на себя смелость прямо подсказы­ вать, что нужно сделать в первую очередь, чтобы сам процесс преобразования был нор­ мальным, естественным, чтобы это было по всем статьям разумное, спокойное, деловое переустройство. Прежде всего, считает он, надо решительно положить конец той неце- домо кем введенной практике, вследствие которой деревня стала своего рода «поли­ гоном» для проведения всякого рода сом­ нительных экспериментов и «новаций». Наиболее ярким примером такого «нова­ торства» явилась попытка застроить дерев­ ню так называемыми типовыми строениями, создать в иных местах нечто вроде фили­ ала города на природе. Однако, как метко и не без иронии замечает автор, эти «кирпич­ ные многоэтажки, как бы вырванные из го­ рода и наспех всунутые, силой поставлен­ ные тут», лишь «осквернили», «оказёнили» русский простор и пейзаж. И как знать, продолжает далее автор, «не она ли, не безгласная ли, неизреченная скука нынеш­ них агрокомплексов и птицефабрик гонит прочь от земли и от деревни л ю б я щ е г о ж и з н ь и к р а с о т у ч е л о в е к а ? Не она ли гонит его в город? Не он а ли т акже ? » (разрядка автора.— В. Ш.). Отсюда и вывод; деревня должна, не­ смотря на все введенные и вводимые в нее новшества, оставаться деревней по сути своей. А главной сутью деревни, ее душой, ее всегдашней нравственной основой была, есть и будет любовь к земле. «И не надо быть провидцем, чтобы представить — лишь тогда бойко пойдет в гору дело, когда вся­ кий малолеток поймет ценность и нежность матушки-земли, ЗЕМЛИ-КОРМИЛИ- НЫ, лишь с этим хозяйским пониманием приобретает заботливость пашущая рука... Долог ли, близок ли путь — покажет вре­ мя, ясно одно: без любви к Земле не смо­ жет цвести ни ЧЕЛОВЕЧЕСТВО, ни РОССИЯ, и только сердцем поняв эту ис­ тину, возвращаясь к тому, от чего впопы­ хах оторвались, сметая ли то, в чем закру­ жились, придем к порядку и бережливо­ сти - сути НОВОЙ, НЕВИДАННОЙ ПРЕЖДЕ ЖИЗНИ...» Простые слова, простые истины... Но сколько раз мы убеждались, что нет ничего труднее и сложнее, чем вновь открыть, претворить и отстаивать такие вот вечные старые простые истины?.. II Делясь своими скорбными раздумьями о судьбе деревенек типа Макаровки, Н. Нико­ нов в одном месте замечает: «Куда бы луч­ ше оказаться мне в передовом хозяйстве, ке в этих малодворках, а в совхозе-гиганте, в преуспевающем хозяйстве...» Эти слова уральского писателя вполне могли бы стать эпиграфом к роману «Земля жаждет», написанному волжским проза­ иком Григорием Боровиковым («Волга», 1984, № 8, 9). Ибо здесь предстает перед нами во всей красе и мощи именно передо­ вое, преуспевающее хозяйство. Называется оно колхоз «Россия» и расположено на бе­ регу Волги в большой «шумливой», «весе­ лой» Усовке. Люди здесь живут совсем иной жизнью, чем жители никоновской Макаров­ ки. Уж здесь-то мы не увидим тех бестол­ ковых сходок, когда чуть не вся деревня собирается на бревнах и часами болтает о всякой ерунде; не увидим мы здесь и бес­ шабашных, многодневных гулеваний, когда чуть не в каждом доме ревет музыка и сту­ чат каблуками; не станем мы здесь- и свиде­ телями постыдных сцен, когда под воздей­ ствием изрядного количества выпитого воз­ никают «народные драмы» с «монологами и диалогами», не подлежащими переводу на литературный язык. Люди в Усовке солид­ ные, степенные, воспитанные. Они дружно ходят по вечерам в клуб, где занимаются во всевозможных кружках; устраивают культ­ походы, точнее культвыезды в театр — и не на какую-нибудь легкомысленную оперет­ ку, а в оперу, да еще потом, возвращаясь обратно в деревню, непременно обсуждают спектакль. Даже собираясь на домашние ве­ черинки, усовцы не глушат водку, а сидят за самоваром и ведут умные разговоры. А уж работают —любо-дорого посмотреть. Одна женская бригада механизаторов, воз­ главляемая Никой Филатовой, чего стоит. Девчатя в ней как на подбор — красивые, статные, с «сильными ногами» и еще более сильно развитым чувством долга. Если на­ до — сутками не слезут с машин, но задание* выполнят. Вообще усовцам по плечу любые трудности, их колхоз недаром числится в передовых, недаром здесь даже в самые засушливые годы собирают приличные уро­ жаи. На протяжении всего романа автор, не скрывая своей восторженности, подробно описывает, как усовские колхозники ус­ пешно, даже как-то играючи,, одолевают лю­ бые препятствия, победно завершая любую сельскохозяйственную страду — будь то сев, покос, уборка зерновых и проч. А секрет всех этих трудовых успехов и достижений прост: усовцам крупно повезло на председателя. Их колхозом руководит умный, толковый, прекрасно знающий сель­ ское хозяйство специалист. С ученой сте­ пенью. Когда-то Николай Семенович Венков даже заведовал кафедрой в сельхозинсти