Сибирские огни, 1985, № 8

нения ситуации. Слишком часто, я и сам это заметил, появляется в нашем рассказе «шумяще-грохочущий» фон. Что делать, из песни слова не выкинешь. Есть в цехе и жа­ ра, и раскаленный металл, и мостовые кра­ ны с многотонными грузами, и, конечно, шумовых эффектов предостаточно — на то оно и кузнечное производство. Но странное дело, к этому быстро привыкаешь (кто бы сказал раньше, не поверил). Я вначале то­ же по кузнечному не ходил, а пробирался с опаской, и в разговоре старался накло­ ниться к самому уху собеседника. А через несколько дней отметил: грохот вроде по­ утих и не мешал разговору, и краны не казались такими страшными, и наблюдать за работой обрезчиц облоя было интерес­ но— так ловко и красиво движутся их руки... А Гулиев освоился еше быстрее — его увлекла работа, так ладно получалась она у Дмитрия Старцева, что захотелось само­ му научиться с такой же спокойной уве­ ренностью, по-свойски, обходиться с грома­ дами прессов. Но все оказалось куда сложнее. Вроде ставили штампы с Дмит­ рием, все было ясно, а взялся сам — не идет. И нервы подводят — рядом ждет об- резчица, простой затягивается. Начинаешь спешить — совсем все невпопад. Вместо 30—40 минут копаешься часа два, а то и больше... — Поволновался я за парня,— вспомина­ ет Черноиванов.—Ну, думаю, как одна сорвется, скажет резкое слово — вовсе рас­ теряется. Ни одна не сорвалась. Наоборот, старались подбодрить: «Не торопись, Алик, — они его по-русски зовут,— давай помо­ жем... Видишь, получается... Не переживай, все так начинали...» И снова вспоминаю разговор с Валенти­ ной Андреевной Федотовской. — Я Гулиева в цехе сразу заприметила. На работу в кузнечный стараются одеться попроше, а у него и спецовка щеголевато пригнана. Приятно посмотреть на паренька. А уважение к женщине у них в крови. Я недавно ездила в Азербайджан. В автобусе даже старики место уступят. И Гулиев такой, всех в цехе к себе расположил — вежливый паренек и серьезный. Повезло Черноиванову, и где он только хороших ребят отыскивает? Юра смеется: — Опять повезло... Да он когда устра­ ивался, я в лоб спросил: «Ты работать бу­ дешь?» «Буду»,— говорит. «Ладно, рискну тебя взять, но поблажек не жди, будешь как все — иначе сразу расстанемся». Гулиев даже обиделся: «Почему человеку не до­ веряешь? Я не на базар пришел. Я на за­ вод пришел. Работать хочу. В институт поступить хочу». Вижу — зря обидел парня. Нужно ис­ правлять ошибку. Побывал у него в обще­ житии, познакомился с друзьями. Понял, к жизни относится серьезно: подал заявле­ ние на квартиру, на машину встал на оче­ редь, готовится в институт — крепко обос­ новался. Пригласил его к себе, посидели за чайком. Говорю: «Жениться тебе, Алик, по­ ра — человек ты взрослый, самостоятельный и видный: пойдут случайные знакомства...» Он мне: «Нет, мастер, рано жениться. Нуж­ но институт окончить, квартиру получить...» — «А если девушку по сердцу встретишь?» — «Все равно нельзя. Мужчина жену в соб­ ственный дом приводит, специальность должен иметь — крепко на ногах стоять. Какой студент из общежития мужчина? Сам в жизни еле держится, семью не удер- ' жит». Агибаба Халиль оглы Гулиев пока живет в общежитии, в комнате на двоих, вместе с армянином Варданом Казаряном. Живут не бедно: цветной телевизор, холодильник. Вардан — студент строительного инсти­ тута, комиссар оперативной группы. Вместе занимаются, вместе идут на охрану поряд­ ка. Гулиев — староста седьмого этажа. В общем, ребята крепкие. Спрашиваю Агибабу: — Родители помогают? — Зачем помогать, сам хорошо зараба­ тываю. Отец пишет: «Нужно денег?» Отве­ чаю: «Не нужно, хватает». Они меня вы­ растили, образование дали — теперь сам помогать должен. — Скучаешь по Азербайджану? — Недавно к родителям в гости ездил, на праздник. Жалеть начали: «В Сибири совсем замерзнешь. Оставайся. Дом боль­ шой, сад большой — никуда не отпустим». Я заранее зйал, билет взял «туда» и «об­ ратно». Уезжать стал, фруктов нагрузили. Друзья говорят: «Продашь на базаре, до­ рогу оправдаешь». Я фрукты привез, в цех пришел — всю смену угощал. На базар хо­ дить стыдно, на земляков за прилавками смотреть стыдно. О жизни не думают, о бизнесе думают, живут ради желудка. Мне машина нужна — руки есть, голова есть, сам заработаю. За честные деньги не стыд­ но. Если на базар пойду фрукты продавать, как нашим женщинам в глаза смотреть буду? Они меня как сына приняли. Если не получается, каждый поможет. Я не хочу уходить из этой смены... — А инстит^ьт? Завод дает направление, будет платить высокую стипендию, сохра­ нят за тобой общежитие... — Не смогу без смены. Они для меня родной семьей стали. — Будешь приходить в гости. — Э-э-э, не то говорите. В семью в гости не приходят. С ней вместе живут. Буду на вечернем учиться. Так мы с Черноивановым решили. Он правильно говорит, как родной отец... 3. У НАС ТВОРЧЕСТВО ОСОБОЕ... Как-то Юрий, тяжело вздохнув, сказал: — Иной раз ночью сон не идет. Вороча­ ешься до утра, голову ломаешь, а пробле­ мы одна на другую громоздятся. И из дома они с тобой, и через проходную, и в цехе, и после работы до порога провожают, и в гоОти заходят, и садятся вместе с тобой за стол. Смотришь телевизор, на экране де­ тектив раскручивается, а в голове свои заботы... — Судьба всякого творческого человека. — У нас творчество особое, с людьми связанное, с производством. Наш инстру­ мент закупают' около сорока государств. Выходит, создаем валютный фонд: чем боль­ ше дадим продукции, тем больше золота в стране.