Сибирские огни, 1985, № 8

головка у лука, меткий стрелок Соолон-Мерген долбит прорубь для водопоя. И нежная, точно бархат, дорогая доченька Кумижек-Ару, из- за которой увеличится его родня и глазам откроются новые земли, го­ нит к проруби коров д а овечек... Но как уйти, не заглянув в яму? Стоять у приоткрытых дверей и не узнать — что там за ними — разве это возможно?.. А если... Ну что же, все мы смертны, всех один конец ждет... Недаром говорят: конь не золотой, когда-то суждено ему пасть, мужчина не бессмертен, когда- то суждено ему погибнуть. О твязал Болот правую лыжину, прислонил к лиственнице, гл я ­ н у л— да ведь она — шаманская! Как же он сразу-то не заметил! Гус­ тые мхи на ветвях, толстые наросты на стволе, а на нижнем су к у— ' череп лошадиный и четыре мосла с копытами — старые, белые... Может, горных духов тут ублажали , а может быть, тут пала лошадка охотника-бедолаги... Дрогнул Болот, но все же принялся отвязывать лыжину и с ле­ вой ноги. Пока отвязывает, подивимся на его лыжи. Полозья их подбиты хвостами выдр, ж алко было тратить дорогой мех, зато лыжи получи­ лись быстрые: сохатого или там оленя, если проходили недавно, до­ гнать можно, и столько пробежать от восхода до заката, сколько на других лыжах и за два дня не одолеешь... Отвязывает Болот лыжину, руки дрожат, не заметил, как сдви­ нулся к краю ямы, оскользнулся, ухватиться не за что, упал, свалился, полетел вниз! — М ама-а-а! Алтай мой! Помогите!— закричал. «Бее. Бот где мой конец. Значит, не видать мне света белого, не услышу отца с матерью, жену больше не приласкаю , сына с дочкой не пожалею.Ь Долго ли, коротко летел Болот, но упал он на что-то мягкое, пу­ шистое, теплое. Ощупал себя — руки-ноги целы, д аж е цараіпинки нигде нету. Огляделся — лежит он, оказывается, меж крыльями на огромной птичьей опине, а сверху, в далекой высоте, будто в юрту через дымоход, круглый глаз светлого неба смотрит. Думал, думал Болот и понял: упал он в гнездо великой птицы Улу. Бспомнил он слова старого сказителя: «Есть великая птица Улу. Облетает она луну и солнце, облетает все звезды вселенной, р асставля­ ет их по местам, смотрит за порядком в мире. А зимует великая птица в горах голубого Алтая, поскольку Замля — средоточье вселенной, и с первым раскатом грома Улу улетает снова в Айлаткыш — в просторы вселенной...» Многие видели, как в начале зимы прилетает на Алтай великая птица Улу. Многие видели, как отправляется она с первым вешним громом в свой неизменный путь по вселенной. «Летит, сияет вся,— люди рассказывали ,— хвост длинный, так и развевается, словно плд- мя...» Но никто не набредал на то место, где зимует птица. Может быть, кто-то и рассказывал об этом., да Болот мимо ушей пропустил, так или иначе — не помнил он ничего. «Одному отсюда не выбраться,— думает охотник, и сама собой простая мысль ему приходит,— с птицей надо выбираться, ухватиться покрепче, а когда она чуть-чуть поднимется над ямой, тут и прыгать.» Л ежит Болот, слушает: великая птица тихо дышит во сне. Но как продержаться, как дождаться первого грома? Чуть ли не полгода надо сидеть! Где найти столько силы, выдержки, спокойствия, терпения? А выдержать надо! Д а и чего тут, если поразмыслить, трудного? Лежи-полеживай, спи себе, отдыхай... Ну, чем не благодать? Наохотил­ ся, набродился по тайге, по горам, натр'удил руки-ноги, жилы все вы­ тянул. И зам ерзал до полусмерти, и над пропастями висел, и чудом от камнепадов спасался... Что говорить!.. Трудно. Д а и дома не^лучше. Только и слышишь нытье, ворчанье, ругань жены. Начнет с утра и пи