Сибирские огни, 1985, № 7

ная старческая беззащитность,— Я лучше при тебе посижу, полежу а потом усну спокойно. ’ Он кивнул. Комната была до изумления знакома. З еркало с облезшей по краям амальгамой, на комоде — гребенка, разрозненные костяшки домино, баночка из-под майонеза, до половины заполненная копейками, аккуратно в конвертик свернутый шерстяной платок, старенькая швейная маш.инка (еще от первого муж а), и все те мелочи, главной особенностью которых является именно’ эта — не запоминаться. И еще над диваном, на который мать уже года два как п еребралась с кровати («Сетка панцирная — при больной спине нехоро­ шо...») —полка с книгами. Он, Юрий, помнил каждую. Как оставил их двадц ать лет назад , уезж ая в Томск, так и лежали, разве что малолет­ ний сосед Л еш ка Кухлевский, пятиклассник, иногда рылся в книгах, а еще из подшивки ж урн ала «Техника — молодежи» повырезал все, ка­ сающееся загадочных историй, какими полна природа. Юрий все соби­ рался поговорить с Лешкой — растет ведь розовый романтик, его бы и к простому пора подтолкнуть... Но что Лешка! Он незаметно поглядел на мать. Он думал: «К ак она тут одна? Р азве уснешь? Скрипнет дверь, шаги чьи-то... А днем подружки придут... Все одно и то же: «А на четвертой вчера женщину раздели — на четыре тысячи!» З а счет чего набрались эти четыре ты сячи—тоже загадк а природы, но ведь главное — разде­ ли... А тут дом... Страшновато... Нет, никак нельзя оставлять мать одну. П аш ка вроде как собирался совсем сюда переехать (дом, огород опять ж е !), но ему дали, наконец, в Томске комнату. Теперь не вернется, те­ перь его Томск засосет. А матери немного бы отдышаться... Нет, черт, надо ее забирать! И срочно!» «Тесно...» — подумал он про свою однокомнатную квартиру. И ск азал себе: «Перебьешься! В детстве всей семьей снимали не квартиру, а угол, и ничего—жили...» Об Ирине он почему-то не вспомнил. Это он потом о ней вспомнил, и удивился—как мог забыть. А сей­ час дум ал — поедет ли мать? Раньш е все отказывалась. «Тут же все м о и лежат.» Она имела в виду — на кладбище. Брат там ее лежал, мать леж ала, м уж .,, Легко ли оставить?.. Юрий сам к этому относился легче, не прощая, впрочем, себе этого, но для матери (он чувствовал, не мог не чувствовать) все было далеко не просто А живые? А подружки ее? А П аш ка с Борисом?.. Мать и сейчас, оставшись одна, жила вовсе не для себя одной, как можно было подумать. П ашка и Борис, те прямо кормились от матери: увозили в Томск картошку, другие овощи. Смеялись: «Ты, мать, у нас прямо пром'база!» Ей это было приятно. На- все уговоры Юрия качала головой: «Ну, может, осенью... Давай до осени доживем...» А осенью убирала огород, радовалась: «Ты по­ смотри — все есть! Д авай уж доживем до весны...» И если он начинал на нее давить, отмахивалась: «Я у тебя там сяду перед телевизором, да помру — от скуки. А тут — все на мне. Тут мне скушно стало, я к подружкам пойду, а у тебя, особенно зрмой, и на улицу не спустишь­ ся — пятый этаж...» В сущности, мать была права. Он и сам не раз думал: как ей придется в городе? Пятый этаж , лифта нет, никого знакомых для матери... То ли за нее боялся — оторвется от привычной жизни, то ли за себя —весь день на виду у м а­ тери, и приятелей лишний раз не приведешь, а еще ведь Ирина... — Мама! — окликнул он.— Ты что, нашла-на дом покупательницу?