Сибирские огни, 1985, № 7

Р азвитие закончено. Все! То, что ты мог взять у людей и у мира — взято! Пришла пора отда­ вать долги. Можно утеш ать себя ссылками на великих, умудрявшихся начинать поздно, можно смело цитировать тех же великих — дескать, до сорока вообще лишь следует ж и т ь , но все это, в сущности, уход от ответа, ибо любой-каждый понимает, что те же упомянутые великие до пресловутых своих сорока все же не ваньку валяли. «А если тебе не сорок и д аж е уже не пятьдесят?..» Так Юрий Зоболев подумал, увидев Ляхова. Он-то, Юрий, несмотря на свои сорок, многое еще мог начать сначала, а вот у Георгия Ивановича, похоже, лимит был исчерп ан— его пота­ сканная телогрейка и самодельная деревянная трость говорили о том достаточно красноречиво. Д а и к ак начнешь, если тебе действительно уже под шестьдесят, как начнешь, если твои фонтанами бившие усы и расчудесный пшеничный чуб давным-давно выцвели, если скуластое лицо давно сведено недовольной хмельной гримасой, а расчудесный трофейный красавец аккордеон «Рекорд», так волновавший на школьных вечерах влюбчивые сердца девочек-хорошисток, беспощадно пропит, как пропито все, что можно было вынести из полупустого дома?.. А ведь когда-то (и Юрий помнил это лучше других) не было на всем белом свете человека более общительного, более веселого, чем он — Георгий Иванович. Если он, Георгий Иванович, рассказывал на уроке о далеком , о неслыханном Мраморном море, то за самыми обычными его словами, толкующими о направлениях всяких там придонных течений или вечер­ них бризов, каким-то загадочным, каким-то необъяснимым образом вста­ вало вдруг дымное марево чужих пустынных пейзажей; а если Георгий Иванович рассказывал о безлюдной сибирской тундре, где, кроме гнуса и весенних цветов, вообще нет ничего живого, все равно хотелось пройти по этой тундре, по ее сырым, продавливающимся под сапогами мхам, убедиться — так ли они зелены, как то утверждал Георгий Ивано­ вич? При всем при этом Георгий Иванович никаких институтов не кончал и весь его опыт преподавателя физкультуры и географии, как на трех китах, стоял на трех месяцах скороспелых учительских курсов, какие во множестве (и, конечно, по необходимости) появлялись в областных центрах сразу после войны; ну и, конечно, на уверенности — в себе, в сво­ их силах! Война за спиной. Не мало! «Я пол-Европы прошел,-—смеялся Георгий Иванович. И не забывал добавить: — К ак освободитель!.. Герои в борьбе рождаются!» Болота Белоруссии, равнины Польши, предгорья Австрии — этого не так уж мало, особенно для ребятишек, ничего в жизни не видавших, кро­ ме своего маленького провинциального городка, но, в то же время, не так уж и много, чтобы столь своеобразного опыта хватило на долгую учи­ тельскую жизнь... Впрочем, Георгий Иванович над этим не задумывался. Жизнь улы­ балась ему, а Георгий Иванович любил жить. Иногда Юрке казалось: все рассказы Георгия, Ивановича о дальних странах и далеких берегах, до которых даж е он, Ляхов, не дошел, не добрался, обращены именно к нему, к Юрке Зоболеву. Иногда Юрке казалось: легким намеком, веселой пословицей, каких он знал превели­ кое множество, Георгий Иванович пусть неявно, но выделяет его. Юрку, из шумной толпы соклассников; в этом крылась какая-то тайна, это было необъяснимо и сладко, это заставляло Юрку с новой силой вгрызаться в учебники, с новой силой искать в них что-то такое, что, случалось, не всегда оказывалось известно д аж е самому Георгию Ивановичу. Ах, эти уроки географии!.. Но звенел звонок, и прекрасный урок кончался; Юрка с разочарова­ нием и обидой видел: кажется, он. Юрка, ошибся, кажется, самым глав